Кит-убийца
Шрифт:
Я не знаю, сколько мы так просидели. Мне казалось, что я нахожусь под каким-то облучением. Но, почему-то, прятаться мне казалось сейчас нечестным, и я не позволяла себе никак закрываться, позволяя ему сжигать меня.
Быть может, всё же пожалеет и выгонит меня… - стучала мысль в моей голове. Но параллельно ей стучало еще одна: не отпустит…
Его руки мягко коснулись моих щиколоток, и мне снова захотелось убрать их от себя. Но я сжала челюсти и позволила, умирая от того, что не могу принять его руки. Он развязывал
Подняв на руки, он отнес меня куда-то внутрь. Кажется, положил меня на диван. Он сел рядом на пол, спиной ко мне и больше не касался.
– Расскажи мне, пожалуйста… - попросил он тихо.
Я услышала щелчок зажигалки и через несколько секунд почувствовала запах дыма.
– Он сразу показался мне особенным… - начала я хрипло. – Слишком насыщенный, яркий, живой, беспредельный, эмоциональный, концентрированный… Стихия… Мне захотелось поиграть…
***
– Вот и всё, - закончила я в прострации, разглядывая его пальцы, которые вытягивали очередную сигарету из пачки лежащей на полу рядом с ним. По моему лицу текли слёзы…
– Ты не попыталась с ним объясниться, потому что..? – прохрипел он, требуя продолжения.
– Потому, что это тупик… невозможно… нереально… не моё… не хочу так… не идеально.
Что-то резко изменилось в атмосфере. Воздух словно превратился в стекло.
– Забудь про него, – я почувствовала в Олеге что-то разрушающее и мне захотелось закрыться.
– Он - избалованный, обиженный и сконцентрированный на своем эго мальчик. Всего лишь, – он пытался разрушить во мне Дэна. – Забудь!
– Неправда! – подскочила я на колени, и Олег резко развернулся, вставая на ноги. – Ты не знаешь его. Да, он эгоистичный, порывистый и избалованный. Но еще он теплый и пронзительный, искренний и.. нараспашку! – развела я руками, не в силах передать и другой его стороны. – Зачем ты хочешь растоптать его во мне!?
– Потому что так нужно! – его глаза были холодные и злые.
– Кому нужно!?
– Тебе… мне… - он сделал шаг ближе, и между нами не осталось и метра.
Я чувствовала опасность, но совершенно не могла ничего сделать сейчас. Он по какой-то необъяснимой моей внутренней логике, словно имел на это право. И я бы, наверное, позволила сейчас ему сделать со мной все, что угодно, даже не пытаясь препятствовать и защищаться. Но его это состояние были нацелено совершенно на другого человека. И ЭТОГО – другого, я не могла ему позволить уничтожить в себе.
Его глаза прищурились, словно в преддверии атаки:
– Он бил по тебе. Напугал. Обидел. Выгнал. Просто потому, что его дернули за мужское самолюбие! – рявкнул на меня Олег.
–
– ЕМУ больно!? – перехватил он рывком мое лицо и зажал в ладонях, сжимая желваки. – ЕМУ?! – я почувствовала, как пружина в нем распрямилась, снова оглушая меня. – Он взял чужое! Не оценил! Сломал! – его большие пальцы размазали слезы на моих щеках. – Выкинул! ЗАБУДЬ ПРО НЕГО! СОТРИ!
Он все говорил правильно, и неправильно в тот же момент! И иррационально пытаясь сохранить в себе моего горячего мальчика, я взорвалась в ответ:
– Не трогай меня! – начала отбиваться я от него, попадая ему по рукам и лицу ладонями. – Не трогай! Не хочу твои руки!
– Не хочешь!? – отшатнулся он, отпуская. – Его хочешь? – Олег болезненно и грустно рассмеялся.
– Это мне больно, Женечка… МНЕ, а не ЕМУ!
Меня разорвало между их болью… такой разной, и такой одинаковой! Я застыла… перестала дышать… уже не понимая, за что я бью сейчас по Олегу, и в чем его вина передо мной.
Я ненавидела себя за то, что посмела приехать к нему со своей этой болью.
Закрыв губы руками в попытке сдержать всхлипы, я все-таки безудержно разревелась, глядя ему в глаза. Он дернулся ко мне, но тут же застыл, разворачивая руки ладонями вверх, и растеряно взглянув на свои ладони, снова опустил их, поднимая на меня извиняющийся взгляд.
Это убило.
Хотелось кричать от боли.
Сорвавшись с дивана, я рухнула на колени к его ногам, обнимая за талию и прижимаясь лицом к его животу. Я отрицательно качала головой, не в силах объяснить ему ничего, но чувствуя, как он сам сходит сейчас с ума, не находя хоть какой-то логичной опоры своим и моим чувствам. Я потянулась к его рукам, не понимая, как я могла чувствовать и говорить, что не хочу их. Он медленно отвел их из моего доступа. Я снова захлебнулась болью и слезами.
Олег осел рядом, позволяя мне обнять его и зарыться ему в шею.
– Ну что ты, моя девочка… - зашептал он нежно. – Хочешь, я позвоню ему? М? Объясню…
Понимал ли он или нет, как глушит меня сейчас этим, я не знала.
Влепив ему снова пощечину – так как, не знала, как еще остановить это, – я снова обняла, продолжая реветь у него на шее. С силой перехватив его ладони, я спряталась в них лицом, целуя и ласкаясь об них.
Со стоном выдохнув, он мягко вырвал их, обнимая и впечатывая меня в себя.
– Шшш… Всё будет хорошо… - шептал он, укачивая и поглаживая меня по спине и волосам. – Всё будет хорошо… Это всё я виноват… не надо было оставлять тебя… не нужно было отпускать… Моя девочка… Моя любимая девочка… - шептал он, гипнотизируя меня голосом… - Mon coeur… innocent… candide… dеlicieux… immеdiatetе* - мои всхлипы становились все медленней, а его боль немного легче… - Поспи, малышка…