Китано
Шрифт:
— Я действительно пристыжен тем, что случилось на днях, — не поднимая глаз, улыбнулся Ширатаки. — Я буду работать усерднее на благо этой школы.
Закончив произносить главную, используемую во всех случаях жизни, мантру Японии, консультант собрался идти и нести благо в школьные массы, но его остановил голос директора.
— Кстати, я получил сообщение из комитета по образованию. Оттуда направили кого-то проверить ваши успехи здесь.
— Да?
— Да. И последнее. Деритесь, если надо, но не смейте ронять авторитет
«Проверять меня? — Ширатаки, идя по-пустому (занятия) школьному коридору, вытащил пачку сигарет. — Теперь, когда я ушёл, в тёмной семёрке осталось четверо. Но даже если бы они напали все вместе, я бы легко с ними разделался».
Задумавшись, специальный консультант по дисциплине вообще и проблемным ученикам, в частности, закурил, идя по школе.
«Хотя был у них один человек, который доставил мне кучу проблем. Если они подумали об этом… вероятно послали её. Тогда, — он затянулся, — можно начинать беспокоиться».
Фууууууууу… — он выдохнул дым.
Звенит звонок, коридоры школы наполняется учениками и закончивший с размышлениями, приправленными никотином, Ширатаки прогуливается по территории своей новой работы.
«А здесь больше нормальных школьников, чем я думал, — признаёт он. — Полагаю, только Китано Сэйитиро настолько выделяется, что на остальных уже и внимание не обращаешь…»
«Нужно начать с его группы приспешников. Тогда он останется совсем один… и из серьёзной угрозы, превратится в статистическую погрешность. В исключение, подтверждающее правило о нормальности этой школы».
«Жаль, что Икуно не хочет говорить о членах Бойцовского клуба… хотя их же сложно перепутать с обычными учениками».
«О!» — Ширатаки удивлённо выпучил глаза, что резко выбивалось из его спокойного улыбающегося образа. Но на то была веская причина.
Навстречу ему, засунув руки в карманы, шёл школьник с кроваво-красной головой.
«Этот мальчик, несомненно идиот, — понял Ширатаки, — и он не похож на обычного ученика. Он один из того клуба? Судя по заклеенному пластырем фингалу, да.»
— У меня что-то на лбу написано? — посмотрел на уставившегося на него чувака в мятом пиджаке, Огису. — Чего тебе, мужик?
— Ох, прости, прости, — расплылся в привычной улыбке Ширатаки, — просто твои волосы такого цвета, что я подумал, не ударился ли ты головой?
— Вы что, комик?
— Нет, я Ширатаки, новый консультант в этой школе. Рад знакомству.
— Мужик, не езди мне по ушам. Даже если ты типа учитель, я не должен выполнять твои требования.
— Вообще-то, я и есть учитель, — предвкушающее улыбнулся Ширатаки. — Но я не буду тебя отстранять или исключать, если ты ударишь меня.
— Звучит весело! — отзеркалил улыбку Огису. — Если вы хотели подраться со мной, то могли сэкономить нам обоим время и сказать прямо.
Ходящие туда-сюда ученики неожиданно замерли. С таким опытом наблюдений за драками,
— Они собираются драться? Посреди школы?
— Во время обеденного перерыва! Не могли немного подождать или начать пораньше?
— Эй, а это не тот парень, что дрался с якудза?
— Ой! Это же иногородний киллер! Что он тут опять забыл?
«Что происходит? — думал Огису, ощущая шестым чувством, как вокруг странного учителя растекается зловещая аура смертельного намерения. — Кто этот мужик? Почему все говорят о каком-то киллере?»
Огису пропустил знаменитый бой трёх якудз, потому что опять валялся в школьном лазарете после очередного нокаута от Икуно. Не то, что ей доставляло удовольствие его избивать, просто он был слишком упрям, чтобы признать, что раз за разом вызывать её на бой, не слишком хорошая идея. С другой стороны, Огису не знал, что значит повторение одного и того же действия в надежде на иной результат. Потому что именно на это он и рассчитывал.
Но даже его, не слишком заточенный на анализ окружающей ситуации ум оказался вполне восприимчив к излучению чистого намерения насилия.
«Я не могу пошевелиться, — Огису потел от ужаса, а может от непривычной активности мозга, пытающего осознать, в какую ситуацию попал его носитель. — Чувствую себя кроликом перед удавом».
Если бы Огису смотрел советский мультфильм «Маугли», то смог бы понять, что чувствовали бандерлоги, глядя на гипнотическую пляску смерти гигантского удава Каа, когда он предложил им «подойти ближе на один шаг».
«Упс, — Ширатаки вдруг погасил свою ауру, — директор только что же предупреждал меня об этом! Не могу же я отправлять учеников в больницу в первый же рабочий день…»
«Могу шевелиться!» — возликовал Огису и не думая ни о чём больше, кинулся на задумавшегося о чём-то противника и врезал ему кулаком в челюсть.
— Он сделал это! — возмущённо воскликнул кто-то из зрителей, заряжая остальных на эмоциональное восприятие случившегося.
Лицо Ширатаки потеряло всяческое человеческое выражение, и с рёвом берсеркера он кинулся на ученика с единственным намерением уничтожить того как можно скорее.
Огису верно оценил происходящее и отпрыгнул назад так далеко, что, если бы на Олимпиаде проходили соревнования по прыжкам в этом направлении, он мог бы рассчитывать войти в сборную Японии без особых тренировок.
Ширатаки до него не дотянулся. Но не потому, что не хотел, а потому что не мог. У почувствовавшего себя викингом под мухоморами учителя, на спине висела миниатюрная женщина. Она пропустила руки у Ширатаки подмышками, почти правильно выполним борцовский приём, лишив тем самым его скоростного манёвра.