Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз
Шрифт:
Существовал также специальный комплекс ритуалов для нижнего уровня аристократии того времени, именовавшийся или — «ритуал и церемонии», однако его содержание остается неизвестным.
Похоронные обряды также включали в себя роскошный банкет, при этом считалось, что усопший лично присутствует за столом и вкушает пищу. Он становится посланцем в мир предков, и поэтому представляется крайне важным полноценно накормить его. Меню во многом зависит от благосостояния семьи, в древности самым простым блюдом была искусно приготовленная свинья, части которой готовились по-разному и подавались по отдельности. Также подавалась рыба, различные бобовые и разнообразные приправы. Все это вновь сопровождалось обильными возлияниями.
Вероятно, первоначально,
Очевидно, что меняется и сама форма ритуала: самоопаивание как форма «опаивания духов» уступает место безудержным пиршествам с «кормлением духов», и чаще всего это происходило при погребальных ритуалах.
Илл. 89. Янь Хуэй (XIII в.). Пьяный бессмертный-сянъ (фрагмент).
Рядом с ним — лягушка, символ магического отвара бессмертия; она сидит в той же позе, что и сам сянь.
По одному из отрывков «Шицзина» можно реконструировать, как это происходило в древности: сначала пищу пробовал некий «представитель» умершего, который символизировал его присутствие на банкете, затем мужчины вместе поглощали ритуальную пищу и покидали праздник. Женщины же приносили жертвенную пищу из печи, в которой готовилось угощение для банкета.
Ритуал приема пищи, превращенный в «кормление духов», был событием бесконечно радостным, вокруг которого объединялась вся община, весь локальный социум. Он расставлял статусы — давал благодатную мощь местному правителю и напитывал его подданных энергией духовного мира, предоставляя им тем самым преимущества перед теми, кто не сумел откушать из одного сосуда с духами. Правители не просто имитировали или разыгрывали кормление духов, но непосредственно воплощали само принятие пищи, переживая за духов, насколько они будут довольны угощением. А поэтому духи могли наедаться и напиваться, как обычные люди, радоваться и гневаться.
Такие ритуальные кормления духовного мира были центром духовной жизни древних, поскольку это был удивительный и радостный момент соприкосновения небесного и земного, посюстороннего и потустороннего. Удивительным образом, говоря словами чань-буддийского мудреца Ма-цзу, «высшая радость обнаруживалась на дне котла», а физиологическое наслаждение от пищи оборачивалось радостью от встречи с чудесным.
Даже сам иероглиф «собрание» или «встреча» (хуэй) имел в древности «кулинарный» смысл: он зарисовывался в виде сосуда с приоткрытой крышкой, наполненного то ли мясом, то ли рыбой.
Примечательно, что этот же иероглифов в чтении «куай» обозначал и «радость», «ликование». А современный иероглиф «радость» (лэ) некогда также зарисовывался виде нескольких рук, поднимающих котел с пищей.
Мир ранних китайских культов — это мир кровавых жертвоприношений, в том числе и каннибализма. Возможно, что погребение людей заживо в качестве жертвоприношения практиковалось в середине II тыс. до н. э. в Эрлитоу. В гадательных надписях того времени встречаются слова, подобные следующим: «Гадали, не принести ли в жертву у алтаря Земли (тпугиэ) [человека
Во многих шанских могилах обнаружены не только массовые захоронения, но и головы без туловищ, что очевидным образом указывает либо на казни, либо на жертвоприношения.
Практически любое действие, так или иначе связанное с установлением «договоренностей» с сакральными силами, сопровождалось жертвоприношением: строительство жилищ, погребение племенных вождей и знатных людей и т. д. В загробный мир вместе с мужчиной отправлялись его наложницы, слуги и скот. Можно предположить, что это было связано не столько со смертью, сколько с понятием бессмертия, которое потом воплотилось в даосских верованиях: физическое угасание человека есть не более чем избавление его от телесной оболочки («избавление от трупа»), в то время как совокупность его нескольких душ может переселяться и оставаться в этом мире. Примечательно, что у нас нет сведений о том, обладали ли древние китайцы представлениями о загробной обители, куда отправляются души умерших. Вообще массовую сакрификацию (принесение в священную жертву) людей и животных нередко называют одной из наиболее характерных черт цивилизации Шан.88
В 1976 г. археологами была открыта одна из не тронутых грабителями могил эпохи Шан XIII в. до н. э. близ Аньяна. На глубине более 7 м взорам исследователей открылось богатейшее захоронение, в котором находилось 440 бронзовых и 590 нефритовых изделий (в два с лишним разом больше, чем всех бронзовых изделий из всех захоронений, открытых к тому времени). Здесь было тонко инкрустированное оружие, металлические полированные зеркала из бронзы, ритуальные колокольца. Однако самое примечательное заключалось в том, что в гробнице находились останки 16 человек обоего пола и нескольких собак. Скорее всего, все они были умерщвлены одновременно как один из видов жертвоприношений в честь основного обитателя гробницы — жены тогдашнего правителя царства У Дина.
Кого приносили в жертву — рабов или соплеменников? Точного ответа на этот вопрос нет. Большинство сведений указывает на то, что в загробный мир отсылались военнопленные, благо правители Шан вели постоянные войны с северными и северо-западными племенами. В 1927-36 гг. был открыт ряд захоронений, указывающих на развитую «военную тематику» жизни шанцев и связанные с этим жертвоприношения. В частности, в одной из могил находились воины в полном снаряжении, вооруженные боевыми топорами-фз, клевцами-гэ. Рядом располагались пять погребений, в которых находились пять запряженных колесниц со своими наездниками.
Человеческие жертвоприношения к I тыс. до н. э. стали вытесняться суррогатной сакрификацией: теперь на алтарь приносились глиняные или соломенные фигурки людей и животных, причем эта практика сохранилась вплоть до позднего средневековья, а в некоторых деревнях встречается и по сей день. В жертву приносится не столько плоть, сколько душа — точнее, души, которые, по китайским понятиям, могут воплотиться и в неживых предметах.
Кормление и опаивание духов (вернее, их земных заместителей) было также связано с многочисленными жертвоприношениями, характерными для раннего Китая. Жертвоприношение было делом тонким и вариативным, то есть не существовало раз и навсегда заданного количества жертв. В частности, когда после похода против одного из соседних племен в руках победителей оказывалось много плененных, гадатель вопрошал, каким способом и какому предку следует их принести в жертву, например: «Принесем ли в жертву предкам начиная с покойного вана Шанцзя цянов (одно из племен. — AM), приведенных Шэ и Ча, в день иря-шэ?» Жертв обычно обезглавливали (фа), причем жертвы людей сочетались с забоем скота, обычно быка.89