Китайская кукла
Шрифт:
И опять Надежда отметила мастерство оператора, который смог показать красоту и неповторимость каждого предмета.
По стенам дома были развешаны старинные сабли и кинжалы, цветные гравюры и расписные доски. В какой-то момент Надежда насторожилась – на экране мелькнула китайская кукла с фарфоровым личиком, удивительно похожая на тех кукол, которых Надежда видела в последние дни. Правда, камера тут же переместилась. Теперь в кадре был обеденный стол, за которым сидели несколько человек – сам хозяин, пожилой крестьянин с хитрым сморщенным личиком, женщина лет сорока,
– Я за свою жизнь повидал очень много разных людей, – заговорил хозяин дома, – знатных и простых, хороших и плохих… Я так много людей повидал, что теперь мне хочется пожить в тишине. Сейчас я редко кого принимаю. Вот Онисим, хозяин соседнего хутора, – Чибиков показал на хитроватого мужичка, – иногда ко мне заходит, да Лизавета Петровна, старая знакомая, из Питера приехала… извините старика, теперь это не Питер, а Ленинград…
«Елизавета Петровна! – мысленно повторила Надежда. – Уж не Куркина ли это? А что, по возрасту подходит, опять же, из Питера приехала…»
– А что это за вещи у вас в доме? – спросил хозяина голос за кадром.
– Вещи-то? – переспросил старик. – Так я же много где побывал, вот из всех этих путешествий что-то привозил. Что-то красивое или памятное, что-то, что теперь мне помогает вспоминать. Ведь к концу жизни от нее остаются только воспоминания… Вот, к примеру, эта сабля… – Он легко, как молодой, встал из-за стола, снял со стены саблю в потертых кожаных ножнах, вынул кривой клинок, покрытый мелкой вязью узоров. – Этой саблей главарь банды хунхузов – это такие китайские бандиты были в Маньчжурии, – этой саблей он мне собирался отрубить голову. Уже занес ее, я уже свист клинка услышал…
– И что же случилось? – спросил голос за кадром. – Что ему помешало?
– Как видите, что-то помешало… – старик улыбнулся. – Друг мой помешал, его пуля оказалась быстрее хунхузской сабли. А саблю эту я сохранил на память. Как взгляну на нее, так подумаю – никогда нельзя отчаиваться, даже в самых безвыходных положениях. Всегда что-то может измениться.
Старик повесил саблю на прежнее место, а вместо нее взял длинную курительную трубку из темного твердого дерева.
– Или вот трубка эта… Мне ее подарил один хороший человек пятьдесят лет назад. Этот человек тайгу знал, как родной дом. С тиграми умел разговаривать! Между прочим, эта трубка – тоже не простая трубка, а оружие. В руках опытного человека очень серьезное оружие!
– Оружие? – недоверчиво переспросил голос за кадром.
– А что ж ты думаешь? – старик хитро усмехнулся. – Вот пускай твой парень возьмет эту хунхузскую саблю и попробует меня ударить!
Один из молодых киношников, молодой парень с густыми сросшимися бровями, поднялся с места, со смущенным видом взял из рук старика саблю, вынул ее из ножен.
– Ну, ударь меня, не бойся! – Старик встал перед ним с длинной трубкой в руке.
Парень с кем-то переглянулся –
– Нет, парень, так не годится! Ты меня как следует ударь!
– А если я вас… того… зарублю? – неуверенно проговорил парень.
– А ты попробуй!
На этот раз парень взмахнул саблей всерьез. Но старик выбросил вперед руку с трубкой, чашечка трубки скользнула по лезвию сабли, зацепила за перекрестье рукояти. Старик дернул трубку на себя, парень вскрикнул от неожиданности, сабля выпала из его руки и отлетела в угол. Старик даже не запыхался. Парень стоял, потирая запястье, и удивленно смотрел на него.
– Так-то вот! – насмешливо проговорил Чибиков, поднимая саблю с пола.
– Да, это впечатляет! – проговорил голос за кадром. – А что это за кукла?
Изображение на экране переместилось, теперь в центре его была кукла с миловидным фарфоровым личиком.
Увидев ее, Надежда в волнении сжала подлокотники кресла.
– Так что это за кукла? – настойчиво повторил голос за кадром, потому что Чибиков медлил с ответом.
– Кукла и кукла, – ответил наконец старик. – Привез я ее из одной своей поездки…
На какое-то мгновение камера снова выхватила его лицо. На этом лице было странное выражение – замкнутое, углубленное в себя, совсем не характерное для мудрого жизнерадостного старика. В комнате начало темнеть, приближался вечер. И вдруг раздался какой-то резкий, неприятный свист, а затем – звук удара, словно камень попал в окно.
Люди, сидящие за столом, вздрогнули и повернулись к окну. Камера тоже переместилась, и все зрители увидели распластавшийся на оконном стекле темный силуэт с широко раскинутыми перепончатыми крыльями. Тут же темный силуэт исчез, словно его и не было.
– Что это было? – испуганно проговорил парень со сросшимися бровями.
– Летучая мышь, – тихо ответил Чибиков.
– Разве здесь водятся летучие мыши? – спросил голос за кадром.
– Тут пещеры неподалеку, – ответил ему старик.
Почти сразу после этого показ фильма прервался: остальные его части не сохранились.
На сцену вышел ведущий и вывел за собой худощавого невысокого человека средних лет, с раскосыми глазами и широким спокойным лицом. Надежда заметила в нем определенное сходство с героем фильма – путешественником Чибиковым, и ведущий тут же подтвердил ее догадку:
– Позвольте представить вам внука знаменитого путешественника Чибикова, профессора Государственного университета Владимира Сергеевича Чибикова. Владимир Сергеевич в каком-то смысле продолжает дело своего выдающегося деда, он изучает легенды и мифы народов Востока…
Ведущий еще что-то долго говорил, но Надежда его не слушала. Она думала о том, что только что увидела.
Кукла. Елизавета Петровна из Ленинграда. Летучая мышь, бьющаяся в стекло…
Все эти детали складывались в какую-то мозаику, но общей картины Надежда не могла разглядеть…