Китайские истории
Шрифт:
Самолёт оказался советским ТУ-154. В первый момент это повергло меня в смятение, но потом я взял себя в руки, устыдившись собственной трусости. Позор, сказал я себе. Люди миллионами летают на этих самолётах и ничего, не падают. А если даже и падают, то в нашу эпоху информации и гласности об этом сразу же сообщают их родным. Так что бояться совершенно нечего.
Было жаркое лето. В самолёте стояла спёртая, изнуряющая духота. Я вспомнил, что в советских самолётах нет кондиционеров. Пока он летит, он вентилируется забортным воздухом, а когда сидит на земле, не вентилируется вообще. Как хочешь, так и дыши. Наш самолёт оставался на земле в Хонгчжу довольно долго. Я взмок и задыхался, и даже привычные
Я храню этот спасительный веер по сей день. Глядя на него, я не перестаю восхищаться китайским мышлением, которое сумело найти столь уникальный путь к решению технической задачи. Этот путь отличен от западного, основанного на простом предположении, что человеку надо дышать, и приведшего к оборудованию самолётов кондиционерами воздуха. Он также отличен от советского пути, основанного на ещё более простом предположении, что и так не сдохнут. Это — третий, китайский путь.
У них в столице
По правде говоря, Пекин (правильнее — Бейджин) мне не понравился. Как всякая имперская или советская столица, он старается выглядеть современным и поэтому похож на Черёмушки. Он так же уныло безлик и безнационален, за исключением, конечно, Запретного Города.
Я уверен, читатель, что вы знаете, что такое Запретный Город, вы видели фильм “Последний император”. Да, он безоговорочно прекрасен, с его тысячами больших и маленьких дворцов под золотистыми крышами, с его дворами, двориками, площадями и переходами, с таинственными символами цветовых сочетаний, с множеством кровавых легенд и романтических азиатских сказаний. Запретный город не так стар, как многие думают, ему всего лет пятьсот. Он был построен во времена династии Мин одним махом, всего лет за пятнадцать.
Сегодня у главного входа в Запретный Город давится толпа китайских граждан, приехавших посетить свою столицу. Зато у соседнего входа никто не давится: это вход для иностранных друзей. Здесь вы попадаете в китайскую историю без очереди и ажиотажа, сохраняя своё заокеанское достоинство. Здесь вам предлагают сувенирные маечки по 25 юаней с надписью “Forbidden City” и магнитофон с индивидуальной экскурсией на любом языке.
К Запретному Городу примыкает огромная знаменитая площадь Тяньаньмэнь, навевающая одновременно ужас и скуку. Вот как она описана в туристическом справочнике Пекина, изданном на английском языке:
“На южной стороне площади расположен великолепный Мавзолей Председателя Мао, а также Монумент Народных героев. На западной стороне — Величественный Дворец Народа, а на восточной — Музей Китайской Революции и Китайской Истории”.
Как видите, площадь Тяньаньмэнь организована по рецепту покойного Старшего Брата, т. е. Советского Союза, в отличие от Китая, завершившего строительство социализма. Что ж, Старший Брат умер, но дело его живёт.
Само название “Тяньаньмэнь” — это название ворот, отделяющих площадь от Запретного Города. Оно значит «Райские ворота” или “Ворота
Пока мы с Председателем глядели на этот последний и решительный оплот социализма, на примыкающей к площади Тяньаньмэнь главной улице вдруг произошла какая-то суета, граничащая с паникой, раздались милицейские свистки, забегали регулировщики, движение разом остановилось, и по улице промчался кортеж чёрных “Чаек”. Не знаю, как Председатель, а я ощутил лёгкую тошноту, граничащую с ностальгией.
А нам плевать
Почему-то китайцы всё время плюются. Улицы китайских городов так плотно заплёваны, что под ноги лучше не смотреть, а то стошнит. Но не смотреть нельзя, а то поскользнёшься. Кроме того, желательно ещё и не слушать: плюются они с душераздирающим харкающим звуком. О, этот звук! Этот кошмар западного туриста в Китае! Воспоминание о нём по сей день вызывает у меня мурашки по телу и спазмы в желудке.
Однажды я ехал в машине по городу Хонгчжу, и шофёр, которого мой переводчик уважительно называл “мистер драйвер”, каждые две-три минуты истошно отхаркивался, на полном ходу открывал дверь машины, с силой плевал в землю и снова захлопывал дверь. Сам переводчик, сидевший рядом с мистером драйвером, тоже время от времени производил плевки, но через правую дверь. Я не выдержал и спросил, почему они это делают. На что мистер драйвер при посредстве мистера переводчика разъяснил:
— Потому что окна не открываются. Сломались.
Пребывая в этой неистово плюющейся стране, я вспомнил слова пролетарского поэта Маяковского, который тоже любил плеваться направо и налево: “Плюну раз — мать моя мать, плюну два — мать моя мамочка!” Я подумал, что это, может быть, не случайно. Наверное, идеология победившего социализма каким-то загадочным образом способствует обильному слюноотделению.
Что едят китайцы
Это вопрос, на который легко ответить. Они едят всё.
Они едят рыб и моллюсков. Они едят овощи, фрукты, корни, листья, ростки, стебли, стволы, кусты и деревья. Они обожают водоросли. Они лакомятся медузами, червями, цикадами, ящерицами и гнёздами птиц. Если попадаются собаки — едят собак. Если попадаются кошки — едят кошек. (Поэтому собаки и кошки попадаются редко). В общем, они едят всё, что бегает, ходит, летает, плавает, ползает, шевелится или просто неподвижно растёт. У этой нации хороший аппетит.
Один ресторан в городе Хонгчжу славится блюдом, которое называется «Битва тигра с драконом”. Оно приготовлено из кошки и змеи. Этого романтического блюда я не пробовал. Зато я ел там другое блюдо: цыплёнка, завёрнутого в лист лотоса и испечённого в земле. Делают его монахи, и на приготовление этого кушанья уходит двадцать четыре часа. Лист лотоса придаёт цыплёнку необыкновенный аромат, который усиливается то ли атмосферой восточной экзотики, то ли вашим разнузданным воображением.
А чего не едят китайцы?