Китайский алхимик
Шрифт:
— С помощью Руби я кое-что разузнала об аукционе произведений искусства, — начала Майра. — Позвольте мне немного отвлечься и сказать, как мне все это понравилось. Почему-то аукцион кажется мне гораздо интереснее, чем другое совместное начинание китайских и североамериканских компаний, желающих производить здесь пластиковые приборы. Итак, вот что я узнала: во-первых, в Китае аукционы произведений искусства — совершенно новое явление. У нас нет такого опыта, как, скажем, в Гонконге. Во-вторых, аукционные дома должны получать лицензии от Китайского Бюро культурного наследия. Я пришла к выводу, что большинство этого не сделали. Другими словами, аукционных домов намного больше, чем лицензий. В-третьих, если вы спросите у четырех человек
— Покупатель действует на свой риск, — перебила я.
— В высшей степени риск для покупателя, — согласилась Майра. — В Китае рынок художественных ценностей почти не контролируется. При подобных обстоятельствах никакую оценку нельзя считать точной…
— Объясните, чем это отличается от любого другого места. У меня на родине оценкам тоже нельзя доверять. Самые различные предметы объявляются «найденными». Другими словами, никаких гарантий.
— Конечно. Но там уважаемые аукционные дома с опытными сотрудниками…
— Могу вас уверить, что и это не дает стопроцентной гарантии. Некоторые известные аукционные дома были замешаны в скандалах, пошатнувших рынок произведений искусства и предметов старины. Я не сравниваю авторитетные аукционы Европы и Северной Америки с китайскими, потому что ничего не могу сказать по этому поводу, просто я уверена, что осторожность надо соблюдать везде.
— Сомневаюсь, чтобы вы видели что-то подобное. Один довольно уважаемый аукционный дом обвинили в том, что он продавал украденные картины. Это работы современного художника, выяснилось, что он жив и обвиняет аукционный дом в торговле украденными картинами. Никто не знает, что там произошло на самом деле. Я хочу сказать, что нам неизвестно, кто именно выставил картины на торги, потому что в Китае, как и во всем мире, аукционный дом обязан скрывать имена продавца и покупателя по их просьбе. Но это не внушает особой уверенности. Что касается «Дома драгоценных сокровищ», он возник недавно. В какой-то степени он появился из ниоткуда. Я пыталась выяснить, кому он принадлежит, и узнала название другой корпорации, которая также мне неизвестна. Однако несколько месяцев назад «Дом драгоценных сокровищ» был торжественно открыт, и там прошли первые торги. За маленький рисунок императора эпохи Мин им удалось получить головокружительную сумму, так что об аукционном доме скоро все заговорили. Что касается танской серебряной шкатулки, то мой партнер Ева Рети сообщила, что вам известно, как она выглядит, и что вы сможете отличить подделку, если это и в самом деле подделка.
— Да, я знаю, как она выглядит. В Нью-Йорке я как следует рассмотрела ее. У меня есть фотография из каталога «Моулзуорт и Кокс», а также фотографии под разными углами, сделанные со шкатулки, которая принадлежала Дори, точнее, являлась частью ее имущества. Думаю, в этом плане проблем не будет. Однако меня беспокоит языковой барьер.
— Мы с Руби будем для вас переводить.
— Возможно, вам придется делать это быстро. Если предложений цены будет много, все будет проходить в темпе.
— Мы справимся. Мы уже занимались переводом для нескольких крупных проектов. Мы понимаем, что поставлено на карту. Я говорю довольно бегло, но не могу читать. Руби, конечно, может. Поэтому при необходимости она поможет нам с любым текстом,
— Меня интересует, почему тот, кто уже легально вывез шкатулку из Китая, снова возвращает ее, чтобы продать, — заметила я.
— Из-за цен. Сейчас в определенных кругах появилось много очень богатых людей, которые хотят все самое лучшее. Я упомянула о рисунке императора эпохи Мин. Он был продан где-то в пределах четырех миллионов юаней. Сейчас доллар США стоит около восьми юаней. Мне сказали, что это намного больше той суммы, которую можно было бы получить за границей.
— Полагаю, это также объясняет, зачем владелец шкатулки в последний момент снял ее с торгов в Нью-Йорке.
— Возможно. Предварительный осмотр завтра днем. Вы готовы?
— Да.
— Хорошо. Мы с Руби там будем.
Чтобы добраться до «Дома драгоценных сокровищ», надо войти в довольно безлюдную офисную высотку недалеко от Цзянгомэньвай Дацзе, или улицы Цзянгомэнь. «Дацзе» обозначает улицу или проспект. Окончание «вай» указывает на то, что эта улица находилась за пределами старинных городских стен, окружавших древний город. Цзянгомэньвай Дацзе является частью основной оси Пекина, идущей с востока на запад, которую часто называют авеню Чанань, хотя она несколько раз меняет свое имя, и которая пролегает перед Запретным городом, между ним и площадью Тяньаньмынь. Осью Пекина, идущей с севера на юг, был и остается Запретный город, который выстроен в этом направлении.
«Дом драгоценных сокровищ» располагался на втором этаже, куда вел длинный эскалатор слева от входа в здание. Стеклянные двери в зал были открыты. За дверями стоял стол, за которым сидел, глядя на экран компьютера и не обращая на нас внимания, человек в пиджаке с логотипом аукционного дома на кармане. В комнате кроме нас было только два посетителя. Я была удивлена, если не сказать разочарована, тем, что одним из них был Бертон Холдиманд. Мне показалось, что он очень бегло говорил по-китайски с довольно привлекательным молодым человеком. Не знаю, почему меня удивил тот факт, что Бертон говорит по-китайски. В конце концов, он работал в этой области. Почему бы ему и не выучить язык? Но в предстоящей аукционной войне это было его преимуществом.
— Увидимся еще, Бертон, — сказала я, таким образом предупреждая своих спутниц, что враг близко. Майра еле заметно кивнула, давая мне знать, что поняла, и легонько толкнула Руби в бок.
— Обязательно, — отозвался Бертон. — Наверное, это твой клиент? — спросил он, указывая на Майру.
— Нет. Майра, познакомьтесь с Бертоном Холдимандом из Коттингемского музея. Бертон, это Майра Тетфорд. Она будет мне помогать, — я решила, что больше Бертону ничего знать не нужно. — А это Руби, помощница Майры.
— Здравствуйте, дамы. Представляю вам Лю Да Вэя. Он помогает мне в Пекине.
— Пожалуйста, зовите меня Дэвидом, — попросил молодой человек, пожимая нам руки.
Да Вэй, Дэвид, подумала я. Наверное, именно так они выбирают себе английские имена, чтобы были близки по звучанию китайским. Очевидно, Дэвид и Руби были знакомы, и я подумала, что это предмет для разговора с Майрой, когда мы останемся одни, чтобы оценить возможности наших противников.
После обмена любезностями я решила оглядеться. В зале было выставлено на продажу много довольно красивых современных картин. Также несколько фолиантов. Понятия не имею, что это за фолианты, но выглядели они привлекательно. У меня не было никакого шанса разобраться в каталоге, поэтому Руби пояснила, что один из фолиантов принадлежал перу знаменитого поэта и ученого семнадцатого века.