Китайский попугай
Шрифт:
На мгновение фары выхватили из темноты дикого кролика, присевшего на песке. Прыжок – и нет его.
Впереди за проволочной оградой виднелось несколько пальм и одиноко светящееся окошко.
– Это ранчо Альфальфа, – пояснил Холли.
– Не могу понять, какого дьявола здесь живут люди? – вырвалось у Идена.
Журналист спокойно ответил:
– Некоторые – просто потому, что им негде больше жить. Другие, вроде меня, приехали поправить свое здоровье – здешний климат очень благоприятен, например, для легочных больных. Ну и, в-третьих, здесь очень неплохо растут фруктовые деревья –
– Но ведь здесь нет воды?
– Здешние окрестности пустынны в основном потому, что людям лень пробурить землю. Немного усилий – и вода будет. И не такие уж глубокие скважины, всего несколько десятков метров. А вот Мэддену хватило десяти. Ему, как и во всем, повезло с водой, его участок оказался рядом с руслом подземной реки.
Вдоль дороги теперь тянулась какая-то ограда, виднелись указатели, таблицы.
– А здесь что, разбивают поселок?
– О, здесь будет город, Дэйт-Сити. Пока его еще нет, но если верить тому, что обещают в своей рекламе торговцы недвижимостью, в скором времени каждый вложенный доллар окупится десятикратно. Может, оно и в самом деле так, места здесь перспективные. Впрочем, лучше почитайте мою передовицу недельной давности.
Автомобиль бодро двигался вперед. Стало немного трясти, но журналист вел уверенно, несмотря на ночное время. Действительно, ночью в пустыне было неприятно. Из темноты какие-то деревья протягивали свои черные длинные руки, как бы пытаясь схватить ночных путников, а над всей серой пустынной округой свистел холодный, пронизывающий до костей ветер. Боб поднял воротник плаща.
– Вспомнился мне почему-то один чудак, обещавший в песне любимой: «Любить тебя буду, пока не остынут горячей пустыни пески».
– Хорошенькое обещание! – улыбнулся Холли. – Или он не хотел связывать себя обещанием, или никогда в жизни не был в пустыне. А вы здесь впервые? Тоже мне калифорниец!
– Я из Сан-Франциско. По правде говоря, в здешних краях мне действительно не приходилось бывать. Начинаю понимать, что много потерял.
– Еще бы! И раз уж оказались здесь, надеюсь, не будете слишком спешить обратно в Сан-Франциско. Как долго собираетесь пробыть в наших краях?
– Пока я и сам не знаю, – коротко ответил Боб Иден. Он раздумывал, как лучше поступить. Знакомый журналист из Сан-Франциско, советуя обратиться к Виллу Холли, ручался, что это абсолютно надежный человек, ему можно во всем доверять. Впрочем, для того чтобы убедиться в этом, достаточно было заглянуть в серые доброжелательные глаза.
Наконец Иден решился.
– Холли, – сказал он, помолчав, – думаю, я могу раскрыть вам истинную цель моего приезда. Но прошу вас хранить все в тайне, это не интервью для газеты.
– Тайны я хранить умею, – отозвался журналист, – и понимаю разницу между ними и интервью. А говорить мне или нет – решать вам.
– Пожалуй, расскажу. Думаю, мне может пригодиться ваш совет.
И Боб вкратце рассказал о продаже фамильных жемчугов Филлиморов миллионеру Мэддену, о жестком требовании последнего доставить их в Нью-Йорк и о неожиданном приказании привезти их сюда, на ранчо.
– Согласен, история странная и подозрительная, – согласился Вилл Холли.
– Это еще не
И Боб рассказал о таинственном незнакомце в темных очках, который оказался одним из уголовников, братьев Мэйдорфов, а также о неожиданном вызове в Сан-Франциско управляющего ранчо. И теперь, рассказывая, он как бы воочию представил ожидавшие их опасности. Боба охватили дурные предчувствия – может, виновата эта ветреная ночь в холодной, неприютной пустыне?
– Ну что вы на это скажете? – спросил он журналиста.
– Пока одно: вряд ли мне удастся взять интервью.
– Почему? Думаете, Мэддена нет на ранчо?
– Очень похоже на то. Вспомните, что рассказывала нам Паула. Уж как она настаивала на встрече с ним, тем более что это ей было обещано, и все-таки не увиделась с хозяином ранчо. Почему? Не мог же Мэдден не слышать ее громкого голоса, значит, по логике вещей, должен был выйти узнать, в чем дело. Пожалуй, мой мальчик, хорошо, что вы не отправились на ранчо один. Тем более что, если я правильно понял, колье при вас?
– Ну, в известном смысле… А Ли Вонга, управляющего, вы знаете?
– Конечно, и не далее как позавчера утром видел его на станции в Эльдорадо. Впрочем, в завтрашнем номере моего «Таймса» в рубрике городских новостей вы найдете упоминание о том, что мистер Ли Вонг отбыл по делам в Сан-Франциско.
– А что он за человек, этот Ли Вонг?
– Да так, обычный китаец. Здесь живет уже давно. Последние пять лет в качестве управляющего ранчо Мэддена, где одновременно исполняет и функции сторожа. Спокойный, уравновешенный человек, немолодой. Ни с кем из здешних не общается, друзей у него нет, кроме Тони.
– А это кто?
– Маленький серый австралийский попугай. Когда-то давно его подарил Мэддену капитан какого-то судна. Банкир привез его на ранчо и оставил тут, чтобы Ли не было скучно одному. Язык Тони поначалу был просто ужасен, да и каким ему быть, если птица провела многие годы в матросском кубрике? Но эти австралийские попугаи очень умны. Вы не поверите, но за короткое время, находясь постоянно в обществе Вонга, птица научилась говорить по-китайски!
– Потрясающе!
– Ну вы понимаете, это не значит, что попугай по-настоящему овладел китайским. Просто эта птица верно повторяла то, что слышала. Теперь Тони знает два языка, настоящий полиглот. Местные жители прозвали Тони китайским попугаем.
Наконец машина подъехала к большому красивому дому, окруженному высокими деревьями. Это был настоящий оазис среди обширной пустынной равнины.
– Вот мы и на месте! – сказал Холли и, понизив голос, поинтересовался: – А оружие вы захватили?
– Откуда оно у меня? – удивился Боб. – Не брал я никакого оружия.
– И я тоже. Тогда осторожней, и да поможет нам Бог! Выйдя из машины, журналист распахнул ворота.
Машина въехала во двор. Теперь можно было рассмотреть ранчо Мэддена. Внушительного вида двухэтажный дом был построен в испанском стиле, типичном для старой Калифорнии. Вдоль всего фасада тянулась длинная низкая галерея, крыша которой затеняла четыре окна, светившиеся сейчас теплым желтым светом. Холли и Иден поднялись по каменным ступеням и остановились перед массивной входной дверью.