Киты и люди
Шрифт:
«Невозможно было не узнать Этайн, существо из потустороннего мира»
– О белогрудая Эйлид, златокудрая Эйлид, твои губы краснее рябины! – запел он высоким гортанным голосом. – Есть ли лебедь такой, чья грудь белизною и нежностью может поспорить с твоею? Есть ли в море волна, что красою и плавностью бега с тобою поспорить посмеет, о Эйлид?
– Так кто эта баньши? – ещё раз спросил Джеймса кто-то из путешественников.
– А… баньши… Волшебная женщина, грустная, романтическая фея. Баньши, беан ши («небесные женщины») – это феи,
39
Дану – в кельтской (ирландской) мифологии богиня созидания, мать-прародительница основной группы богов кельтской (ирландской) мифологии, могущественных и прекрасных туатов.
40
Миль Испанец – в ирландских легендах предок гаэлов, жителей современной Ирландии.
Каждый порядочный ирландский род должен пользоваться покровительством женщины из-под холма. Потому что если у него нет этого покровительства, то какой же он в самом деле порядочный род? Вот уже тысячу лет ни один О’Коннолли не уходил с этого света без предупреждения баньши, не услышав перед смертью её призывный крик.
Баньши пролетает при свете луны; скорбные стенания, заунывный плач («киэнинг») и крики этой феи раздаются в ночной тишине, предвещая скорую гибель одного из членов опекаемого клана.
Она, баньши, следит за рождением младенцев и воспитанием юношей, за домашним очагом и за тем, чтобы конь не запалился, а копьё не сломалось. Она – то мудрая мать, то старшая сестра. Если ирландец умирает, женщины его рода собираются, чтобы оплакать его. Среди них – баньши. Она является в траурных белых одеждах, чтобы расчесать волосы умирающего своим серебряным гребнем и оросить его лицо слезами, а затем отходит в сторону и вместе с прочими женщинами поет отпевальную песню.
Сэр Вальтер Скотт полагал, что баньши не столько существо, имеющее какой-то облик, сколько зловещий смертный вой, наполняющий ужасом ночи холмы и нагорья Ирландии. Голос баньши похож одновременно на собачий вой и жалобные крики птиц. Я дважды слышал этот крик. Это происходило тогда, когда у меня на глазах теряли силы и уходили из жизни мои сестра и дядя.
«Древние истории и легенды глубоко укоренились в сердце этого человека. Смешно и трогательно, – подумал капитан Александр. – Бесстрашный моряк, путешественник, сам избравший путь опасных авантюр, участник индейских междоусобных сражений, переживший тюрьмы, рабство, бесправие, эпидемии, видевший самые страшные и уродливые явления человеческой жизни, живший среди преступников, падших женщин, тихих людоедов… Человек в трезвом уме и здравой памяти. И вот тебе на – верит в баньши, слышит призрачных арфистов, разговаривает с лесными нимфами и ни чуточку не сомневается в существовании лепреконов и прочей лесной нечисти. Счастливый О’Коннолли».
– Друзья мои, вы, наверное, решили, что у меня мозги набекрень, – сказал Джеймс, заметив задумчивый взгляд Александра. – Не знаю почему – время от времени со мной такое случается. Вот здесь, в моей груди стучит пламенное сердце настоящего ирландца.
Сумерки упали на море. Шлюпка была ещё недалеко от Нан-Матала, когда кто-то из матросов попросил Джеймса показать крик баньши. Какие-то странные звуки родились внутри горла ирландца. Тихое клекотание, похожее на далёкие неясные рыдания, постепенно нарастающие причитания, невыразимо скорбные, трагические, переходящие в жуткий, тоскливый вой. У моряков
– Простите меня, Александр, – задыхаясь от смеха, проговорил он. – Но если бы вы только видели себя самого и наших спутников, с обалдевшим видом слушающих вначале крик баньши, а потом этот неизвестно чей трубный звук, – и снова у него в глазах промелькнул лукавый огонёк.
На следующий день путешественники вернулись в Нан-Матал. Нан-Мволюэсси – стена, защищающая Базальтовую Венецию от ярости моря. Каменный мол. Взглянув с него в морскую воду, можно увидеть подводные заросли с нежными красными цветами.
По каналу Крокодилов, в котором, кстати, действительно было много этих огромных пресмыкающихся, лодка путешественников подошла к квадратной постройке Паэн-Кадира, острову Крокодилов. Там есть и «Дом крокодила», место, где по легенде была сожжена самка крокодила, царская тёща. Рядом – дворец повелителя и его управляющего. Административный центр базальтового города. Посещение его – строжайшее табу. На остров Пан-Кадира путешественники входили через огромные главные ворота. Перед ними – большой плоский камень, на котором посетители резиденции правителя оставляли свои копья. Через эти ворота имели право пройти лишь мужчины. Женщинам, за исключением нескольких, самых знатных, посещение острова Паэн-Кадира было категорически запрещено. Рядом лежал другой плоский камень. Говорят, что врагов крепко привязывали к нему и держали под лучами жаркого тропического солнца, не давая ни пить, ни есть. Несчастных будто бы стерегли два специально обученных попугая. Смерть наступала очень быстро, и повелителю не надо было прибегать к услугам палача.
Путешественников заинтересовали четыре почти разрушенных угла стены, окружавшей остров. Эти углы, по преданию, возводили великие колдуны каждой из четырёх земель Пон-Пая. Они и названы именами этих земель: сокесский, китийский, кусаиесский и мадоленимвский. Согласно поверьям островитян, углы зданий обладают свойством предсказывать грядущие события. Они обрушиваются в том случае, если той земле, чьё имя они несут, грозит какое-то несчастье.
Моряки рассматривают бассейн вождя. Повелители, разумеется, купались не в солёной, а в пресной воде, которую доставляли с Большой земли. Однако некоторые властители Нан-Матала были куда более капризными. Они погружали своё тело лишь в утреннюю росу, которую собирало для них с широких листьев таро [41] все население Пон-Пая.
41
Таро, или Колоказия съедобная, или Колоказия древняя – многолетнее растение семейства ароидных. Популярное пищевое растение.
На острове Пеикап (острове Черепах) – искусственные водоёмы, в которых когда-то разводили священных черепах. Теперь дно этих водоёмов покрыто толстым слоем панцирей морских черепах. Проводник рассказывает о легенде, согласно которой на гладкой поверхности одного из таких водоёмов, маленького бассейна Пейрот, словно на волшебных стеклянных шарах средневековых магов, жрецы могли увидеть любой уголок земли, рассмотреть, что происходит в стане противника. Жрецы считали, что именно черепахи давали магическую силу этому водоёму. Морские черепахи играли важную роль в религиозных обрядах народа, теснейшим образом связанного с океаном. Этих беззащитных пресмыкающихся собирали и отправляли в корзинах в их последнее путешествие на соседний остров Идед (остров Угря).