Киви
Шрифт:
Наши новозеландские коллеги говорили, что в последнее время в Оклендском, да и в других новозеландских университетах, начинают избавляться от тяготеющей над ними «Островной изолированности».
Диапазон исследовательской работы университетов расширяется. Так, например, в Оклендском университете три года назад был создан новый факультет — факультет «политической науки». Там изучаются проблемы новейшей истории, экономики и современных международных отношений.
Мы уже перестали держаться за юбку матери-Англии. Нашей стране нужны специалисты, которые noмогли бы новозеландцам понять их место в этом большом мире, — так сказал нам, характеризуя задачи этого
Здание Оклендского университета занимает большую территорию, прилегающую к Принсес-стрит (улице Принцев). Если Куин-стрит (улица Королевы) — торговый и финансовый центр города, то район Принсес-стрит может считаться его культурным центром.
В Окленде и во многих других городах Новой Зеландии часто встречаются улицы, площади и парки с «королевскими» названиями. Помимо улиц Королевы или Короля, Принцессы или Принца нет недостатка и в таких, которые названы именем того или иного члена английской правящей династии. По соседству, например, с улицей Виктории непременно встретишь если не улицу, то парк имени ее сиятельного супруга принца Альберта.
В названиях улиц, площадей, гостиниц сплошь и рядом встречаются всяческие Георги и Эдуарды и такие слова, как «имперский», «империя», «королевский». Все это постоянно напоминает о том, что Новая Зеландия долго находилась, а формально находится и сейчас, под скипетром английских монархов. Забегая вперед, скажем, что, приехав в Палмерстон-Норт и добравшись до гостиницы, мы только после долгого объяснения с портье, решительно утверждавшим, что номера для нас не забронированы, выяснили, что вместо гостиницы «Империя» попали в гостиницу «Имперская». И все это в одном маленьком городе!.
* * *
В Окленде есть школа, в которой преподается русский язык. Как и все новозеландские школы, она имеет не номер, а свое собственное название — Рангитото-колледж.
Директор школы Ф. Такер в развевающейся короткой черной мантии поверх костюма проводил нас в класс, где за партами сидело около двадцати пяти ребят, мальчиков и девочек лет двенадцати-тринадцати.
Шел урок русского языка. Дети встали и приветствен вали нас дружным «здрав-ствуй-те!».
Ответив на их приветствие, мы поздоровались с преподавателем Э. Мейерсом и попросили его продолжать урок.
Мистер Мейерс обратился к одному из мальчиков и велел ему прочитать текст, заданный к уроку.
Из-за парты поднялся голубоглазый подросток и довольно бойко начал читать коротенький рассказ о том, что, по-видимому, казалось и ему, и всем остальным ученикам очень необычным. Рассказ назывался «Первый снег».
Мальчик старательно произносил русские слова и лишь раза два сделал ошибку в ударении.
Затем читала девочка. Она очень волновалась, и мистеру Мейерсу пришлось ей помочь.
Потом ученики довольно бойко отвечали на вопросы, хотя, как объяснил директор, они всего лишь второй год обучались русскому языку.
— У нас в школе преподаются еще французский и немецкий языки, — сказал мистер Мейерс. — Мои ученики гордятся тем, что выбрали самый трудный — русский. Они очень интересуются вашей страной и мечтают там побывать.
Он улыбнулся. — Я тоже об этом мечтаю. Ведь я изучил русский язык в Новой Зеландии, и мне очень хочется посетить великую страну, где на нем говорят.
Нам было приятно услышать эти слова и столь же приятно видеть висевшие
Русский язык в Рангитото-колледж и в других средних школах — один из примеров того, насколько сильно за последнее время в Новой Зеландии возрос интерес к Советскому Союзу, к советской науке и культуре, ко всему советскому.
Все большее число новозеландцев изучает русский язык. Он преподается почти во всех университетах страны.
«Успехи советской науки делают русский язык все более популярным среди наших студентов», — говорил профессор Хэррод, декан факультета современных языков в университете Отаго. Профессор с гордостью показал нам книги русских и советских писателей на русском и английском языках, занимающие целую полку в его кабинете.
Одноэтажный Окленд
ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ своей сравнительно небольшой центральной части, Окленд — город одноэтажных домов. На многие километры во всех направлениях, вдоль шоссейных дорог, в которые переходят главные улицы города, тянутся жилые районы. Это так называемая suburbia (от английского «suburb» — пригород). Для этих районов характерны одноэтажные деревянные, реже каменные дома, перед которыми расположены небольшие полусады, полулужайки. Оград нет. От соседних владений и от улицы каждый участок отделен живой изгородью из вечнозеленых кустарников. От дома к улице ведет узенькая бетонированная дорожка или небольшая лестница из грубоотесанных камней, если дом расположен на возвышении. Дома выкрашены в самые разные цвета, но чаще всего встречаются белые, кремовые, салатные, голубые. Крыши обычно красные, зеленые или синие. Это красиво. Но кое-где можно увидеть дома густого черного цвета. Такой дом, мрачновато темнеющий на фоне зелени, не может не вызвать изумления.
Не только в Окленде, но и в других городах новозеландцы почти все свободное от работы время копошатся возле своих домов. Постройка дома и уход за ним отнимают у рядового новозеландца добрую половину его жизни. Он сам без помощи строителей плотничает, ремонтирует крышу, вставляет стекла, красит стены и бетонирует дорожки, ведущие к дому. Приглашать рабочую силу со стороны накладно и не каждому по карману. Но дело не только в этом. Со времен первых переселенцев девиз «делай сам!» стал одной из национальных традиций. Ни у кого не вызывает удивления, что, скажем, профессор университета, по пояс голый, в шортах и тяжелых башмаках, стоит в воскресное утро у своего дома и месит цемент, чтобы отремонтировать дорожку, а его жена, в стареньком, замазанном краской комбинезоне, взобравшись на лестницу, усердно орудует кистью.
В маленьких двориках за домами, как правило, стоят странные сооружения, напоминающие карусели. На толстой, вертикально поставленной оси укреплено некое подобие огромного колеса. Спицами его служат тонкие металлические жерди. Иногда колесо имеет также и обод. Это приспособления для сушки белья. Хозяйка, практически не сходя с места, может развесить все белье после большой стирки. Завесив одну «спицу», она слегка поворачивает «колесо», пододвигая к себе следующую, свободную.
Дома чем-то отличаются друг от друга, но из-за того, что почти все они одноэтажные и расположены на примерно одинаковых по величине участках, создается впечатление какого-то однообразия. Смотришь на эти небольшие разноцветные дома, и начинает казаться, что им не будет конца.