Клад монахов. Книга 2. Хозяин Верхотурья
Шрифт:
Агата, проведшая все эти дни в двадцатиоднодневном голодании и молитвах о прощении, которые сама себе назначила в наказание за грех, который совершила, теперь уже просто соблюдала пост, была бледна и слаба, но все же не удержалась от радости и улыбнулась любимому.
Словно кто-то там, наверху зажег в груди исстрадавшегося от угрызений совести Гришина спасительный огонек надежды: он теперь сам себя считал виновным в том, что произошло, переживая за нее, за жену, за детей… В голове его все перепуталось так сильно, не позволяя отличить правду от вымысла, и только улыбка Агаты разрешила все его сомнения. – Да,
– Сударыня… – тон, с которым обратился к ней Гришин, взывал. – Я виноват, прости, любимая! Прости… Я и не знал, насколько сильно тебя люблю! Сам люблю…
Но что же скажут ему эти печальные синие глаза, в которые хочется до самой смерти смотреть и смотреть? И невозможно насмотреться… Но дело, есть дело. – Вы говорили, что пришли из Покровского женского монастыря. Возможно ли это? Ведь женский монастырь сожжен красными, а мужской – в осаде? Так как же вы прошли? Как смогли вас пропустить мои дозоры? Кто пропустил?
И Агата, и настоятель моментально поняли то, о чем печется полковник:если простая монашка смогла пойти через поставленные дозоры, то красные тем более пройдут! И Агата посмотрела настоятелю прямо в глаза, спрашивая. – Как мне быть? Если скажу правду – нарушу обет молчания, если не скажу правды – он может погубить ни в чем не повинного человека! Так как же быть? Рассказать?
– Господин полковник, Агата пришла подземным ходом. – теперь уже сам настоятель наблюдал внимательно за лицом Гришина, ища подтверждение своей точки зрения относительно него: если отведет глаза или слукавит, придется принять меры к сохранению тайны… Но Гришин не отвел глаз, а лишь с еще большим интересом взглянул на настоятеля, не говоря ни слова. – Я надеюсь, вы теперь не станете говорить об этом всем и каждому. Вы понимаете всю ответственность: ведь вам сейчас открылась большая тайна!
Смутная мысль, так до конца и не оформившаяся в мозгу Гришина, продолжала крутиться, не позволяя ему сосредоточиться на том, что только что услышал. Не долго думая, полковник отбросил ее до поры до времени.
– Отец Феофан, я ведь шел к вам с докладом… Нам осталось продержаться в осаде еще два-три дня, а потом… А потом кончатся боеприпасы и продукты! У нас много раненных.. Но хуже всего то, что по данным разведки красным вот-вот доставят пушку. Против нее мы не продержимся и суток!
Вздохнув свободно от того, что честно обрисовал обстановку, Николай посмотрел снова на Агату, лицо которой стало белее мела. И тут, наконец, до него дошло то, что смутно тиранило голову.
– А не могли бы вы мне сказать, куда ведет второй конец подземного хода? – хотя мысль еще до конца не оформилась, но уже стал понятен ее контур. – Подземный ход! Можно ли им вывести людей? Конечно, если есть выход. Но, раз между монастырями есть сообщение, то…
Так далеко еще его мысль не заходила, поэтому он ждал, настойчиво ждал ответа настоятеля: ведь он как никогда решал в этот момент судьбы многих из тех, кто самоотверженно защищал Веру и Отечество…
Между тем отец Феофан хранил молчание, чуть заметно качая головой. Он находился на распутье. – Вправе ли он, поклявшийся однажды не разглашать тайну подземного хода до поры, до времени, раскрыть ее сейчас?
– Я понимаю вас: вы хотели бы спасти тех людей, которые самоотверженно защищали монастырь… – он смотрел прямо в глаза Гришину
Гришин не отвел глаз, хотя и ясно прочитал немой вопрос настоятеля.
– Поклянитесь мне, что сия тайна не будет раскрыта никем и никогда! – и все же настоятель решил подстраховаться.
– Клянусь! – произнесли по очереди Гришин и Агата, перекрестившись перед распятьем и поцеловав крест.
– Хорошо, тогда я вам поведаю сию тайну… На середине пути есть дверь, которая ведет в подземный ход под рекой и выводит на ту сторону реки. Вам нужно смотреть на крестик, подобный тому, что Агата видела у нашей двери. Дверь открывается также как и эта, тем же ключом – крестом. Только этим ходом вы и можете вывести своих людей… – он замолчал на некоторое время, а потом добавил – И моих монахов, которые изъявят желание уйти с вами… Этим ходом никто давно не ходил. Во всяком случае – при моей жизни! Готовьтесь… Сегодня же вечером и уводите своих людей! Меня не ждите: мне предстоит еще одно очень важное дело… А теперь, прощайте! Благослови вас Бог!
Он перекрестил их по очереди и подтолкнул к двери кельи. Но стоило только Агате и Николаю выйти, как настоятель тут же позвонил в колокольчик. Через минуту перед ним стояли монахи, с которыми он переносил иконы и золотую утварь в кладовую.
– Помолимся, братья мои: нам пора! – с этими словами настоятель и монахи опустились перед алтарем…
Как только солнышко зависло над монастырскими стенами, Гришин построил то, что осталось от полка.
– Господа офицеры! – обратился он к защитникам монастыря. – Вы хорошо воевали, но противник сильней… Кончаются боеприпасы… Упрекнуть себя нам не в чем: мы сделали все возможное! Поэтому отдаю свой последний приказ: уходим! Уходим организованно, не сдаваясь на милость противнику. Уходим на соединение с Добровольческой армией генерала Деникина!
– Антиресуюсь, как енто мы уйдем, да ишшо организованно? Енто из осажденнова красными монастыря? Могеть, вы, господин полковник знаетя? – ухмыльнулся молодой подпоручик и довольно посмотрел на окружающих.
Но Гришин услышал эту реплику.
– Тут некоторые законно сомневаются, «смогем ли мы уйтить из осжденнова монастыря»? – произнес полковник, подражая говору подпоручика под одобрительный хохоток товарищей, и тут же добавил уже серьезно. – Так вот: за ваше геройство при обороне монастыря, отец Феофан поведал нам одну тайну, которую я поклялся хранить ради вашего спасения. Здесь есть подземный ход, через который мы сегодня и уйдем! И поведет нас по нему проводница – монахиня, сестра Агата…
Когда Агата вышла из двери храма, гул голосов и похотливые улыбки побежали по строю.
– Да я ба за такой-то сестричкой… Куды угодно! – опять ухмыльнулся молодой подпоручик, но в этот раз, стоящий рядом штабс-капитан больно ткнул его в бок. Подпоручик тут же замолчал.
– Завтра к красным прибывает пушка со снарядами. При таком пополнении нам и суток не удержать монастыря… —Гришин увидел как закивали головами в строю его товарищи, отсекая последние сомнения: теперь уже все поняли: пора уходить! И голос командира полка окреп. – А потому, объявляю готовность к выходу в путь через два часа. Всем понятно? Вольно, разойдись… Штабс-капитан Печников ко мне!