Клад отца Иоанна
Шрифт:
– Зачем монаху телефон?! С кем ему связь-то держать? С монастырем, что ли?!
– Может, и с монастырем, - спокойно ответила девчонка.
– Он, наверное, игумена информирует о своих делах, может, с кем-то из братий сообщается... Да и вообще, брат Феодор постоянно бывает в различных походах, мало ли, что где может приключиться...
– заступилась Пашка за монаха.
– А чему ты удивляешься?
– Да так, просто чудно как-то: монах и с «мобилой»! Они же не должны шибко с миром-то сообщаться. Людмила Степановна и то вон, не признает всякие эти электронные штучки...
– Ему это
– Давай Петьке. Пусть мчит сюда на своей Зоське. Мы все это загрузим и привезем в лагерь и лисичек заодно захватим. То-то шума понаделаем!
Прасковья нажала кнопку быстрого вызова. Потом поговорила с невидимым абонентом и, отключив вызов, разочарованно вздохнула:
– Петьки дома не оказалось. Бабушка ответила. Он, оказывается, еще с утра уехал с дядей на рыбалку, причем с ночевкой! Так что вернется лишь к завтрашнему вечеру, не раньше...
– Вот незадача...
– сплюнул я.
– Ну ладно, звони тогда брату Феодору. Он что-нибудь организует.
Прасковья вновь принялась нажимать кнопки на своем телефоне. Абонент ответил почти сразу же. Пашка доложила обстановку кратко и деловито и, выслушав мнение монаха, отключила трубку.
– Ну что?
– спросил я.
– Все нормально. Удивился, конечно, сильно и поздравил нас с находкой. Сказал, чтобы ждали и никуда не отлучались, он сюда сам придет и организует переправку ценностей в лагерь. Я его попросила, чтобы он предупредил Людмилу Степановну, что мы немного задержимся… Да, и еще, брат Феодор попросил, чтобы мы не привлекали внимания местного населения: в округе неспокойно, мало ли что за люди могут попасться на нашем пути. Он, наверное, имел в виду бандитов, охотящихся за церковными сокровищами, их агентов или же «черных старателей».
– Я думаю, что нам особо-то нечего тут бояться: вряд ли кто под вечер попрется сюда ради праздного любопытства. Днем-то и то все это место стороной обходят. Кроме ворон за нами следить некому!
– и я усмехнулся.
Но все-таки мы, как говорится, от греха подальше перешли под защиту дикой груши, притулившейся у самой стены храма. Там лежали какие-то полусгнившие доски, покрытые мхом и вьюнками. Вот на них мы и примостились.
– Часа полтора ждать придется!
– вздохнул я.
– Но это ничего, главное ведь, что мы нашли-таки клад отца Иоанна!
– бодро отозвалась Прасковья и обняла мою руку.
– Вот батюшка-то обрадуется! Этот клад здорово поможет в обустройстве храма.
– А в ларце наверняка лежат золото и серебро с икон, а может быть, и еще что-то ценное... Если это все реализовать, то как раз средств хватит на закупку необходимых стройматериалов!
– добавил я.
Мы еще немножко помечтали, потом я спросил:
– Паш, а тебе брат Феодор нравится?
– В смысле?
– удивилась девчонка.
– Ну, как человек.
– По-моему, нормальный человек. Монах, как монах... Одно только то, что он ни с кем не ссорится, всех и все прощает, никого не обижает, никому не надоедает, голоса никогда не повышает, уже весьма похвально. А что, тебе он не нравится?
–
– Ты же сам говорил, что монахов все наше, мирское, не должно интересовать и волновать. Вот брат Феодор и старается ни во что не ввязываться и не говорить ничего лишнего, ибо и слова имеют большую силу. А так спокойнее хранить мир в сердце и мыслях и творить Иисусову молитву.
– Да, может, ты и права... Ты в людях лучше разбираешься... А я, знаешь, если честно, живого-то монаха впервые в жизни так вот близко и увидел...
– А я тебе нравлюсь?
– вдруг спросила Пашка и при этом даже не смутилась, а сделала вид, будто отгоняет от себя назойливую муху.
– В смысле?
– насторожился я.
– Ну, как человек.
– Нравишься.
– Почему?
– Потому что ты простая и открытая, и с тобой легко общаться.
– И с тобой тоже...
– отозвалась девчонка и тут же быстро сменила тему разговора.
– Просто не верится, что клад отца Иоанна найден и лежит у нас за спинами.
– Да, что-то уж больно легко и быстро мы нашли его... А ведь сколько копьев сломали люди, разыскивая эти сокровища... Выходит, что мы оказались достойнее всех, что ли?
– Выходит, что так. Мы ведь для общего дела старались, а все те искатели только и желали, как бы набить себе карманы чужим добром. Вот им Господь и не дал раскрыть тайну отца Иоанна. Ты же просил Бога, чтобы Он вразумил тебя насчет клада, вот и получил ответ! Господь ведь всегда скор на помощь в нужных, добрых и полезных делах, особенно, когда стараешься не для себя, а для других! Да ты и сам это знаешь, так ведь?
– Конечно!
– отозвался я и подумал: «Как же мне не знать? Ведь там, в уральской тайге, Он вернул мне тебя живой и здоровой, услышав мои убогие молитвы... И, страшно подумать, как бы я смог жить дальше, если бы тебя никогда больше не было...»
Брат Феодор прибыл, когда в лагере, видимо, уже подавали ужин.
– Ну, брат Георгий, показывай, до чего ты докопался!
– весело сказал он, озаряя свое лицо все той же невозмутимой улыбкой, так что нельзя было понять - радуется ли он искренне нашей находке или просто лицемерит, черно завидуя нам, а то и упрекает за наше своеволие.
Мы проводили монаха в храм и представили клад отца Иоанна. Брат Феодор, увидев находку, сразу же оживился и принялся бегло осматривать предметы. Особо его интересовали иконы. Он бережно гладил ладонью по доскам, протирал рукавом пыль, тщательно вглядывался в лики святых, что-то искал на обратной стороне икон, наверное, автографы мастеров-иконописцев. Иногда вздыхал, то качал головой, а то и улыбался как-то загадочно.
– Ценные?
– спросила его Прасковья.
– Еще бы! XVIII-XIX века! А может, есть и постарше! Это клад так клад!