Клад
Шрифт:
Напутствие доброго старца пролило много мира в омраченные невознаградимой потерей души всех. Тем не менее, путешественникам было не по себе. Роман, ни слова не говоря и без того убитому Саше, сел у самой воды и мрачно глядел на начавшую темнеть ширь Оки. Почти пятьсот верст отделяло от родного гнезда их, с рублем в кармане, затерянных среди дремучих лесов на великой реке.
Мысль, что делать и как вернуться, если не найдут они клад, — гвоздем засела в мозг Романа.
Вечерние тени, ложившиеся на землю, казалось, легли и на душу его. Но отступать и не довершить начатое было немыслимо: Роман предпочитал
Роман очнулся.
— Что тебе? — проговорил он.
Воздух дозволял еще рассмотреть лицо Саши. Оно было бледно; углы губ подергивало.
— Что с тобой? — мягче сказал Роман, подымаясь с земли; Саша припал головой к плечу его и вдруг зарыдал.
— Полно, полно! — заговорил Роман. — Никто ведь не винит тебя: со всяким может случиться!
— Нет, я… я… один ви-но-ват… Как мы теперь?… — судорожные рыдания заглушили слова его. Нервы его, видимо, были напряжены до крайности. Роман взял брата за талию и стал прохаживаться с ним по отмели, стараясь успокоить его.
Последние розовые облачка погасали высоко над ними на очистившемся и побледневшем небе. Противоположный нагорный берег окутывался синей дымкой. Начали проступать звезды.
— Э-э-й! — донесся до Романа и Саши оклик Степки. Далеко разнесся но воде крик его. «Э-э-эй!» отозвалось через несколько долгих секунд это в противоположных горах; их уже не было видно; бесформенная, черно-синяя гигантская масса закрывала треть неба со стороны их.
Роман и значительно успокоившийся Саша повернули к костру, приветливо пылавшему среди темноты.
Не желая, чтобы Юра и Степка заметили следы слез на лице его, Саша быстро умылся. Ужин был более чем скромный: кусок мягкого монастырского хлеба и сколько угодно воды из Оки.
Разговоры продолжались недолго: стала сказываться усталость, неудержимо клонило ко сну. По совету Романа, ожидавшего вследствие близости воды холодной ночи, каждый выкопал для себя в чуть теплом еще от дневного зноя песке углубление и плотно улегся в него. Пледы Роман предоставил Саше и Юре. К Юре же забился под пальто и Кучум.
Закрыв хорошенько братьев, Роман подбросил еще веток в огонь и улегся последним. Глаза его остановились на усеянном яркими звездами небе, но повеяло свежестью и Роман надвинул шинель на лицо себе. В лугах крикнул коростель; высоко-высоко в темном небе протянула стая диких гусей; но Роман уже не слыхал далекого гогота их: он сразу заснул непробудным сном.
Глава XV
Восход солнца застал наших путешественников далеко от места ночлега. Несмотря на все желание выспаться получше, обычный на реках утренний холод еще до зорьки поднял всех и усадил у костра. К часам десяти утра лодка миновала устье реки Трубежа, омывающей обрыв, на котором стоит Рязань, — нагорный берег здесь круто и далеко отошел в сторону, — затем прошла плашкоутный мост и с удвоенной быстротой понеслась по течению. Справа, верстах в трех, за зелеными лугами виднелся на возвышенности город. Ока против него имела не
Местность делалась все живописнее.
Юра с раннего утра забрался на корму с удочками и к полдню успел выудить штук шесть язей фунтов от двух до четырех каждый и одну маленькую рыбку; Роман правил лодкой.
В полдень сделали привал; выкупались, сварили великолепнейшую уху и, отложив про запас к вечеру двух самых крупных язей, поплыли дальше. Маленькую рыбку Юра привязал к сетке для раков и выставил на солнце; необходимо было, чтоб приманка «тронулась».
Совсем особенное чувство овладевает человеком посередине широкой и мощной реки: ему легко; на душе мирно и ясно; он делается спокойнее и добрее.
То же испытывали и наши спутники.
По пути изредка встречались лесистые островки; с левого берега кое-где косами врезывались в водяную гладь мели.
Миновав несколько прибрежных сел и деревень, путешественники перед закатом солнца решили пристать к какому-то поросшему кустами и лесом островку.
Со стороны фарватера причалить к нему оказалось невозможным: течение било как раз в обрывистый, довольно высокий берег его.
Пришлось взяться за весла и завести лодку с другой стороны. Вода там расстилалась как зеркало; отлогий берег островка и, на некотором расстоянии от него, вода поросли камышом и травами.
Роман ввел лодку в зашуршавшую стену камышей, и все выскочили на песок.
Юра и Степка тотчас же схватились за удочки и сетку для раков. Роман и Саша пошли размять ноги, уставшие от долгого сидения в лодке, и осмотреть островок. В нем оказалось не более трехсот шагов в длину и шестидесяти в ширину. Одна половина его, точно гигантская ступень, высоко подымалась над другой; на месте перелома, среди полянки, закрытой кустами и громадными соснами, Саша наткнулся на какое-то отверстие. Он раздвинул кусты, заглянул в него и увидал пещеру.
Прибежавший на зов его Роман вместе с ним исследовал ее. Пещера оказалась огромной. По имевшимся на плотных глиняных стенах и потолке рубцах, оставленных орудиями каменотеса, Роман заключил, что пещера искусственная. А так как островок господствовал над рекой и течение неминуемо должно было проносить суда под самым берегом его, то Роман, тщательно взвесивший все, сказал, что на нем в прежнее время непременно должны были жить разбойники. Разбойники! Слово это наполнило душу Саши надеждами и восторгом.
Мигом сыскал он сухие смолистые суки; их зажгли и с факелами в руках братья принялись обыскивать все уголки пещеры. В дальнем конце ее, слева от входа, чернел отгороженный перегорелыми кирпичами очаг; над ним был пробит в земле дымовой ход. В стенах виднелись какие-то круглые дыры, точно от втыкавшихся в них когда-то палок; другая, правая от входа сторона, видимо, давным-давно заброшенного подземелья — осыпалась.
Без помощи щупа обойтись было почти немыслимо. Александр оставил свой факел и, сломя голову, побежал к удильщикам.