Кладбище для однокла$$ников (Сборник)
Шрифт:
Ему очень не хотелось разочароваться, даже сердце заколотилось сильнее. Чуда не произошло. Круглолицая и глазастенькая превратилась в сухощавую даму с артистическими манерами. Химзавивка, наспех присыпанные синячки под глазами, бледная помада. Но какие отточенные молочные ножки сверкнули в разрезе бархатного халата! Это было наградой за ожидание. Женская природа начинается с ног и заканчивается головой. Можно и наоборот, но тогда лучше говорить о духовной красоте.
«А как ненавязчиво получился слегка распахнутый подол. Наверное, оттренировала перед зеркалом.
Никита не отказался от кофе, и пока дама возилась на кухне, осмотрел жилище: белый палас, черные кубики аппаратуры, стильная мебель тоже белого цвета, размазня в рамках, развешанная по стенам.
Хозяйка неслышно вплыла с подносом, она ходила босиком, ноготки в золотом лаке. Ему захотелось похвалить ее химзавивку: чудненькие локоны, золотые пружинки. Но подобные комплименты двусмысленны, и Савушкин похвалил искусство.
– Это ранний Кридуаксен! – пояснила хозяйка.
– А мне больше нравится поздний! – сказал Никита.
– А позднего периода и не было, – усмехнулась Ираида. – Он умер в раннем возрасте.
– Какая жалость!
Никита не стал уточнять про ранний возраст. Он достал злополучную фотографию с четырьмя кружочками. Прежде чем он сформулировал вопрос, Ираида заметила, что сыщики в ее представлении были совсем иными. «Сейчас скажешь: с трубкой и в кепке! Как Ленин и Сталин одновременно», – подумал он и, чтобы не разочаровываться в первой красавице окончательно, моментально перешел к делу.
– Самый главный вопрос: почему Безденежный развязал войну на истребление мужской половины вашего класса? Кто будет следующей жертвой?
– Вы знаете, я по профессии психолог, работаю в банке, я так думаю, здесь проявились определенные глубинные факторы: нереализованные потенции, гипертрофированная зависть, обостренное самолюбие… Все это конфликтовало с более чем скудными социальными обстоятельствами жизни…
Ираида несла эту ахинею, Никита почти не вслушивался в слова, потому что бездна ее глаз (которая с возрастом у женщины становится просто вселенски бесконечной) несла молчаливый вопрос. Этим вопросом был он. «Дрянной ты психолог, – подумал Никита. – Но женская натура твоя губительна. Такие, как ты, в считаные минуты могут подчинить мужика, независимо от возраста…» Савушкин почувствовал, что цепенеет, как майский жук, застигнутый заморозками. Он встряхнулся: негоже почтенному семьянину настраиваться на шкодливую волну… И как только Ираида запнулась на паузе: «…ассоциативность мышления!» – он торопливо поблагодарил за кофе.
Предыдущий кусочек мысли он тоже не уловил.
Она спросила:
– Как вы считаете, этот негодяй Безденежный не перекинется на женщин?
– Я не психолог и не психиатр, трудно сказать, – уклончиво ответил Савушкин.
– Я женщина одинокая. Моя дочь учится в колледже в Мюнхене, мне нужна охрана. Мне страшно! – Ираида испытывающе посмотрела на Савушкина. – Вы не можете остаться у меня на ночь? Конечно, не поймите меня превратно…
– Охрана нынче дорогого стоит, – холодно ответил Никита.
Но
– Это серьезный вопрос, – сказала она, подпустив поволоки в глаза.
В следующее мгновение Никита спускался в лифте. Разумеется, ему удалось бестрепетно распрощаться.
Ночь была спокойной, но утро принесло ужасную весть: убит еще один выпускник десятого «А».
– Черт побери, – в бессилии Савушкин грохнул кулаком по столу, – где была охрана? Неужели нельзя было…
– Охрана была, я выяснял. Убийца пробрался с крыши, – мрачно доложил Кошкин. Он оставался на дежурстве в управлении.
– Иди отдыхай, – сказал Никита.
Но Сергей тоже захотел поехать на место происшествия. Всю дорогу до подмосковной Кубинки молчали. Вьюжанин дымил в окошко, Сергей дремал. Убитый, прапорщик по фамилии Птушкевич, служил в авиаполку. …Возле подъезда кучковались военные. Они нехотя посторонились, пропуская Никиту с ребятами. В квартире стоял гул. «Бестолковая суета, – подумал Савушкин. – Верная примета, когда безнадежно провалено дело…»
Бесконечно одинокая худенькая женщина сидела в углу на стуле, неестественно выпрямив спину. Она ничего не видела перед собой…
– Кто был в наружке? – спросил Никита.
– Мы! – ответил человек с серым лицом и кивнул на товарища с такой же бесцветной физиономией.
– Как это могло случиться? – Никита чувствовал апатию, не хотелось ни ругаться, ни кричать, тем более, при этой несчастной женщине.
– Мы сейчас все объясним! – торопливо заверил серолицый и предложил пройти на балкон.
Там лежал труп, покрытый простыней. Никита отвернул ее край, заметив вывернутую шею с черной полосой.
– Как жена показала, вечером они смотрели телевизор. И тут какой-то шорох на балконе. Он вышел – а убийца на него петлю. Да так ловко, что даже крикнуть не успел, только захрипел… Вот, поглядите, он на этой веревке и спустился с крыши с помощью механической лебедки! Тут строители ремонт крыши делают…
Петля болталась на уровне балкона, рядом – толстый кабель с пультом, три кнопки: «стоп», «вверх» и «вниз».
– Он его подвесил, а потом встал ему на плечи – и обратно на крышу поднялся. Жена только и увидела, как ноги мужа вверх улетели…
– Какие-нибудь следы остались? – спросил Никита у очкарика-криминалиста.
– Остались на кнопках пульта, но очень плохие…
И опять надо задавать идиотский вопрос, были ли у покойного враги, да кому нужна смерть несчастного прапорщика?
– Вам говорит что-нибудь фамилия Безденежный? – спросил Савушкин у женщины.
Она подняла на него безумные глаза и отрицательно покачала головой. Никита показал ей фотографию Безденежного.
– Нет, никогда не видела…
Он еще уточнил подробности убийства и решил не мешать криминалистам.
«Еще одно убийство, – подумал Савушкин, – и надо уходить из органов по профнепригодности».
А Вьюжанин тонко развеял его мрачные мысли:
– Никита Алексеевич, я жениться собрался. Как вы думаете, Брагин даст отпуск на следующей неделе?