Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

Дышев Сергей Михайлович

Колессо устроился у окна, потом решил, что лучше спуститься и ждать внизу. Когда тихий «Мерседес» подъехал, он побежал встречать. Из сверкающего черного джипа сначала выползли «шкафы».

– Выгрузка «мебели», – оценил Колессо.

Затем из автомобиля вылез пресыщенный господин в черном костюме и черных очках.

– Обманываешь старых друзей, американская вонючка! – сказал он громко.

Они обозначили объятия.

– Пойдем, нас ждет последний из могикан! – сообщил Аркаша с долей патетики.

Вершинский решительно пошел вперед, маленький Аркаша засеменил следом. Войдя в кабинет,

Александр Владиславович надменно обвел всех взглядом, небрежно пожал руки Савушкину и Заморёнову.

– Ну что, Филька, выделить тебе охрану? – сказал он музыканту.

– Дорого, не потяну, – покачал головой Филипп Каллистратович.

– Да я бесплатно дам, что с памятника возьмешь?

Почтенный альтист, превратившийся в Фильку, дурашливо захихикал, безропотно съев шутку. Реакция подчинения сработала безупречно, как и двадцать лет назад.

Савушкин терпеливо наблюдал встречу «последних из могикан». Вершинский вальяжно трепался, остальные слушали. Никита не успевал следить за темой разговора; от недостатков последней серии «мерса» гость тут же перескакивал к своей последней поездке в США.

– Американцы – самые тупые в мире люди. Компьютеризация довела их до того, что все их мысли запрограммированы в компьютеры. Они уже не думают, только подыскивают программы обеспечения своим действиям. Верно, Аркаша?

– Да, у них налицо признаки увядающей нации, – согласился Аркаша. – Хотя, их история – всего двести с небольшим лет. Ленивые и пресыщенные… Поэтому и доллар падает.

– Во… Но давайте ближе к делу, – Вершинский решил вновь поменять тему. – Что хочет сказать наша милиция, которая нас бережет?

– Прежде всего, чтобы все настроились на серьезный лад. Потому что бугаи из охраны не спасут, если убийца подстережет вас с оружием.

– Кстати, господин Савушкин, в моей службе безопасности несколько первоклассных следователей. Работали в милиции и Генеральной прокуратуре. Могу вам дать их на подмогу, чтобы поймать неуловимого Безденежного…

– Я попросил бы не перебивать! – оборвал Никита. – Если вы хотите гарантий безопасности, должны четко выполнять все наши инструкции. Самое главное – мы должны всегда знать, где каждый из вас находится.

Глава 10

Савушкин вспомнил рассказ Вершинского: однажды его «быки» намяли бока Безденежному, когда тот пытался прорваться в его кабинет, видно, чтобы разжиться деньгами. Говорил об этом с нервным смешком. А Колессо припомнил случай еще со школы, когда Безденежный украл со свадьбы в ресторане сумку с деньгами: вытащил через открытое окно, подцепив палкой. В сумке был партбилет, который Роман неизвестно зачем таскал с собой. А вечно пьяный папа нашел его и честно отнес в милицию. От суда Безденежного спасла какая-то очередная юбилейная амнистия. Он бы еще долго промышлял жесткими поборами денег у одноклассников и попавшихся под руку «чмушников», если бы не загремел в колонию за драку… По логике вещей именно у пацанов класса было больше поводов для мести, чем у Безденежного.

Но вся эта логика ни к черту не годилась.

Группа цепочкой шла по тропинке, вокруг были густые заросли, в ста метрах – Кольцевая дорога. Впереди шел пожилой старшина, он уже побывал на месте и негромко матерился.

Уже издали

среди зелени Никита приметил белеющее изваяние.

– Этот Безденежный просто оборотень! – вполголоса произнес Вьюжанин, который шел за Савушкиным.

– Ошибаетесь, юноша!

Бюст торчал посреди небольшой полянки. Те же приметы: яма с остатками раствора, пустой бумажный мешок. Здесь уже работали Михаил Белозеров из прокуратуры, старший лейтенант, видно, из местного отделения и кинолог. Собака крутилась у трупа, а люди сосредоточенно курили.

Савушкин поздоровался.

– Обрати внимание, – показал Белозеров на голову жертвы: на темени мертвеца были прилеплены три металлических рубля 1961 года выпуска.

– Это Безденежный! – сказал Савушкин.

Кошкин покосился на него, мол, и так очевидно.

– Это труп Безденежного, – убежденно повторил Никита.

– Похоже, ты прав, – согласился Белозеров. – Шестой…

– Надо начинать все сначала, – кисло заметил Кошкин.

– Нет, Сережа, мы будем продолжать.

– И с каждым новым трупом мы будем все ближе и ближе к истине, – мрачно пошутил Белозеров. – Последний оставшийся живой из класса и будет убийцей… Кстати, наружка круглосуточная ведется за пацанами? – Михаил Иванович именно так называл тридцативосьмилетних мужиков.

Когда тело выкопали, криминалист сообщил, что смерть наступила не позже двух суток назад…

Савушкин приехал в управление к вечеру. Он был готов ко всему: к вызову на ковер, вплоть до министра, к снятию с должности и, как самое малое, отстранению от дела… Но обошлось, Большой Начальник спросил, сколько еще осталось недобитых. Всем хотелось быстрей завершить дело десятого «А». Еще Никита узнал, что в прошлую ночь «наружка» вела наблюдение лишь за артистом-альтистом. Колессо, по непроверенным данным, укрылся на территории посольства США – как почти благонадежный с точки зрения правительства Соединенных Штатов. Вершинский вечером куда-то уехал, а немощный «жигуленок» наружного наблюдения безнадежно отстал от «Мерседеса» класса джип…

Маньяки непредсказуемы в выборе жертв. Когда в подмосковных лесах и в Измайловском парке Москвы стали находить обезображенные трупы пожилых женщин, мужчин, мальчишек, – тоже не сразу определили серийность этих преступлений. И Савушкин с неизменным Белозеровым, сопоставив все убийства со следами изнасилований, пришли к выводу, что действует монстр-одиночка. Маньяка тогда взяли возле сарая, где он месяцем ранее задушил женщину. В последние две недели он нападал и убивал почти каждый день… Но у того были поводы, связанные с сексуальными аномалиями…

Почему убивал Скульптор?

Кошкин показал газету. На первой странице – коллаж: бюсты, составленные в круговой венок, на шее генерала-милиционера. Огромная шапка с подзаголовком: «Наша милиция увековечивает себя бюстами-мертвецами. Очередная жертва маньяка-скульптора – свидетельство полной несостоятельности правоохранительных органов». Никита пробежал статью. Она состояла из красочных описаний предыдущих убийств и изречений Филиппа Заморёнова: «Мы – класс уничтоженных… Государство не может нас защитить… Прежде чем я стану очередной жертвой маньяка, я оболью свое тело бензином и сожгу себя на Красной площади!»