Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

Дышев Сергей

Шевчука он заметил не сразу. Тот сгорбился за «стояком», перед ним стояла поллитровая банка пива. Рядом с воодушевлением шелушили рыбу двое краснолицых мужиков. Шевчук что-то говорил им, но те почти не обращали на него внимания, потому как рыбы им самим было мало.

Игорь заметил Мигульского, пьяно махнул рукой:

– Эдик, давай сюда! Я уж совсем заждался тебя…

Мигульский пожал руку, выдавил улыбку, решил не возражать.

– Держи место, я сейчас! – Шевчук быстро допил пиво, вытер усы. – Только дай пару «рябчиков»…

Получив деньги, он твердым

шагом направился к продавцу пива – бронзоволицему узбеку, похожему на киноиндейца, сунулся без очереди. Его толкнули, очередь взревела.

– Мужики, спокойно! Не будем! После ветеранов Отечественной я – второй иду. Скажи им, Натан!

Продавец что-то буркнул, наполнил бокалы, молча сунул Шевчуку.

– Мы воевали! – хмыкнул один из краснорожих.

– И вы тоже? – повернулся Мигульский и снял очки. Когда он носил их, то был похож на пожилого отличника.

– Да не-ет… – Мужик вяло махнул рукой. – Товарища вашего так здесь прозвали… Чуть что: «Мы воевали». Документик какой-то вечно показывает…

Мигульский покачал головой и очень натурально вздохнул:

– Жалко этих ребят… Я ж его, дуралея, ёкалэмэнэ, по Чечне знаю. Такой мужик там был. А сейчас…

– Эт-точно…

Подошел Игорь, грохнул бокалами по столу.

– Вот, вырвал. На, сдачу бери… Пей… – Он сделал несколько жадных глотков. – Отличное пиво.

– У Натана всегда клевое пиво, – веско произнес тот же краснорожий.

– Это потому, что он не разбавляет… – пояснил Игорь. – Он сам говорит: «Я никогда не разбавляю. Вот не доливаю – это да».

– Зачем хороший напиток портить…

– Натан дело свое знает. На весь город один такой: куда идти на пиво? К Натану!

– Теперь будет доливать, – вдруг заметил второй краснорожий. – Он позавчера свой «жигуленок» разбил.

– Да ты что?! – всплеснул руками Шевчук. – Где его угораздило?

– Ничего, купит новую, – усмехнулся Мигульский и подумал об оставленной машине.

– Берите, угощайтесь! – подобрел вдруг второй краснорожий и протянул рыбий хвост.

Шевчук молча принял его, стал лениво шелушить.

– Ну, где твое письмо? – спросил Мигульский. Компания краснолицых ему уже наскучила.

– Погоди, не здесь…

Игорь уставился в одну точку, помрачнел, надолго задумался. Мигульский потягивал пиво, косился в сторону товарища. Тот хмурился, сжимал кулаки и, кажется, вот-вот собирался грохнуть по столу от беспричинной своей тоски. Наконец он очнулся, поднял голову:

– Будешь еще?

– Нет, пошли уже… Покедова, мужики, – кивнул Эдик.

Шевчук покорно поплелся за журналистом.

Дома у Мигульского они уселись в кресла, Игорь достал письмо, отпечатанное на машинке, протянул хозяину.

«Уважаемый Шевчук!

Пишет вам письмо двоюродный брат погибшего в бою с душманами прапорщика Стеценко. Я знаю, что вы были командиром роты и были начальником моего брата Владимира Стеценко. Я очень плакал, когда узнал о его гибели. Он мне дорог как брат, и я хотел бы знать, как он погиб, потому что не верю, что он мог умереть. Гроб был закрытым. Он писал про вас, как вы брали караваны

с наркотиками. Предлагаю и прошу приехать в отель "Завалинка". Есть дело. Пригласительный билет высылаю. Все оплачено. Не пожалеете, до встречи там – брат Владимира Стеценко – Евгений».

– Ну, что скажешь? – спросил Шевчук после того, как Мигульский брезгливо отбросил страничку с машинописным текстом.

Вместо ответа Эд разлил в крохотные золотистые чашечки крепко заваренный кофе и приказал:

– Пей!

– Кофеем – на пиво? Ор-ригинально, – покачал головой Шевчук и, неловко ухватив своей ручищей чашечку, разлил кофе на скатерть.

– Извиняйте…

Мигульский не ответил, скрипнул зубами.

Пришедшая было на ум затея написать о былом герое Чечни, который стал завсегдатаем пьяной подворотни, поблекла и уже не казалась интересной и необычной. «Скучно, господа, скучно, – думал куртуазно Мигульский, – писать о несчастном отставном капитане». Он с раздражением глянул на кофейную лужицу. «И чего я понесся вскачь? Выпить вонючее пиво из грязного бокала, пообщаться с пролетариями и ознакомиться с каким-то идиотским письмом», – Мигульский подавил зевок и хмуро глянул на собеседника.

Шевчук поднял голову, внимательно посмотрел на Эдика, покачал головой и совершенно трезво сказал:

– Ты извини меня, Эд. Отнял у тебя время. Знаешь, что я тебе хотел сказать? Это письмо мне просто душу вывернуло… Я не хочу ни с кем встречаться, никуда ехать. Я хочу забыть Чечню.

Он пошарил по карманам и достал сложенную пополам глянцевую картонку.

– Вот, возьми, съезди туда. Ты – журналист, тебе будет интересно…

Мигульский взял черный лакированный прямоугольничек. На нем прорисовывались очертания избушки, а золотом были оттиснуты изображения месяца и надпись: «Отель "Завалинка".»

Шевчук возился у двери, открывал замок.

– Стой, куда ты? – всполошился Мигульский.

– Пора.

Эдик пружинисто встал, мягко взял Шевчука за локоть.

– Погоди, у меня еще выпить есть.

– Думаешь, мне только выпивка нужна? – Шевчук резко отстранил руку. – Эх, журналист, напиши в своем интервью, что места мне нет ни здесь, ни на войне.

– Да постой ты! – сокрушался Эдик.

Но Шевчук круто повернулся – Эд сразу почувствовал его силу, – захлопнул за собой дверь. Мигульский вздохнул, выключил свет, подошел к окну. Моросил дождик.

Шевчук долго не появлялся, наверное, курил, наконец вышел из подъезда, оглянулся и быстро зашагал прочь…

Обратная сторона пригласительного билета имела нежно-сиреневый цвет.

Не думайте, что ваша жизнь обыденна, размеренна и скучна, что все приключения для вас уже давно позади.

ВСЁ – ВПЕРЕДИ!

Предупреждаем: в отеле «Завалинка» вас ждет жуткое, умопомрачительное, загадочное, неожиданное и совершенно сногсшибательное шоу, действо, в котором вы участвуете САМИ и которое называется «ЧИСТО РУССКОЕ УБИЙСТВО» (не путать с английским вариантом).