Кладбище в шкафу
Шрифт:
– Я бы с радостью, – ответила девушка, тяжело вздохнув – матч ей не увидеть, – но тут всё слишком серьёзно.
– Это я уже понял. Верно, Бобик?
Преподаватель подмигнул псу, но тот лишь ускорил шаг.
От главной площади города Суреса до дома Игоря было где-то полчаса пешком – слишком много, если учитывать полдень, лето и солнечную погоду без единой тучки на небе. Когда трио наконец-то остановилось перед мрачного вида домом, у Даши уже основательно обгорели шея и плечи, Мамонов истекал потом и устало отдувался, а Игорь по-собачьи свесил из пасти язык и часто дышал.
– Зелье взяла?
Георгий Робертович чуть раздражённо вытирал пот со лба тыльной
– У тебя двадцать минут. – Преподаватель повернулся к Игорю и сунул открытую бутылку ему в зубы. – Нужно обежать каждый угол, чтобы пары окутали дом, после этого возвращайся быстро. Не успеешь – уснёшь вместе с ними.
Пёс схватил бутыль и, кое-как протиснувшись между частыми прутьями ограды, побежал по неухоженному участку.
– Ну, всё. – Мамонов ладонью разогнал окутавшие их с Дашей пары. – Осталось лишь надеяться, что он успеет.
Мужчина и девушка уселись под раскидистым деревом метрах в ста от ограды – сейчас они ничем не могли помочь Игорю. Нужно просто ждать. Ждать и верить, что его не поймают, не убьют, и что он не уснёт прямо на лужайке.
Последнее, впрочем, маловероятно, так как сонное зелье было устроено необычно: его пары нужно вдыхать ровно двадцать минут, ни секундой меньше. Только тогда оно подействует. Через двадцать минут после того, как человек уснёт, надо подождать ещё десять минут, чтобы пары рассеялись. И тогда можно спокойно входить в спящее здание.
– Дай-ка водички, – попросил Мамонов, и Даша протянула ему бутылку из рюкзака. – Жарища какая! У вас там так же?
– Да, ещё и влажность. Тяжело, особенно в джинсах. Я впервые за две недели надела шорты.
– Чего это? Твои сумасшедшие родители форму одежды ввели?
– Можно и так сказать, – пожала плечами девушка. – Но тут я с ними согласна. Для них и для всего их мира я так и осталась девочкой без ног. А если ты девочка без ног, то как показаться на глаза тем, кто считает, что мой удел теперь коляска или протезы? Джинсы – это необходимость. Камуфляж.
– Сочувствую. – Мамонов сделал ещё глоток из бутылки. Вода была тёплая и освежала слабо. – А как там твой котяра? Не боишься без присмотра оставлять?
– Боюсь, конечно! Я ему передержку оплатила, а родители и рады, что Рыжик исчезнет из их дома на какое-то время. Даже денег дали. С ума сойти…– тихо пробормотала Даша. – Отец до смерти меня боится и не жлобит денег. Я прыгаю по двум мирам, у меня есть кот. Друг оборотень, которого я пытаюсь отмазать от суда. Воскрешающий камень, Дары Смерти… Дядь Гош, – девушка оторвалась от созерцания шмеля, кружащего над клевером, и повернулась лицом к преподавателю. – Откуда Игорь может знать эту сказку?
– Не сказку, – ответил Мамонов, – а старую историю. Она о войне Семи Крестражей в Англии и ей уже не одна сотня лет. Ей придали современный вид и протащили в ваш мир. Так мы дали почву под ногами тем детям, у которых в параллели проснётся колдовской дар. Теперь они хоть что-то знают о нашем мире, да и простаки не удивляются, если вдруг слышат имя Альбуса Дамблдора.
– Предприимчиво, – улыбнулась Даша. – Благодаря этой книге я не чувствовала себя круглой идиоткой, попав в параллель. А Игорь?
– А что Игорь?
– Как ты узнал, что он оборотень?
Мамонов вновь расхохотался.
– Что? – Даша недоумевающе улыбнулась. – Ты всю дорогу смеёшься.
– Да я удивлён,
Даша ухмыльнулась.
– Вот смешно тебе, а я даже растерялся, – продолжил Мамонов, мягко потрепав Дашу по солнечным волосам. – С одной стороны, сообщить должен – эти фокусы запретили давно, уж и не знаю, кто его научил. С другой… жалко пацана стало. Пьяный был, дурак, руки разбитые, глаз заплыл. Из кармана бутылка полупустая с какой-то бурдой. И ведь и не вспомнит, как попался! Подзатыльник дал, до общежития дотащил. Бутылку отобрать не сумел. И ему хоть бы хрен, понимаешь, просто в дрова! Только песни орал всю дорогу. И ведь не помнит! Он и правда не помнит, что я его видел!
Даша нервно рассмеялась, хотя было не слишком-то и весело. Но она всегда смеялась, когда нужно было любым способом отвлечься от тягостных мыслей. Смеялась, даже когда делать этого совсем не хотелось. Девушка предпочитала улыбаться, чем сидеть под этим деревом и трястись от страха – как там Игорь? Справился ли?
Мамонов понимал эмоции Даши. Ему и самому всё это время было не по себе.
Он знал, что произошло в семье Воронцовых – дело не гремело на всю страну, но четыре года назад Мамонов купил дачу на южном берегу Великого Круглого озера, где он с тех пор проводил хотя бы пару недель отпуска, так что местные газеты он читал. Даше писать не стал – не пишут такое в письмах, хотел явиться лично, рассказать, да всё собирался с духом. Девушка сама решила проблему, прислав ему письмо; Георгий Робертович купил билеты только для того, чтобы подарить девчонке хотя бы один радостный вечер перед тем, как выложит ей всю правду, но когда он увидел рядом с Дашей огромную чёрную псину, похожую на вервольфа, он сразу понял, что Голубева знает обо всём, и уже придумала план действий, никоим образом не сомневаясь в невиновности парня.
В то, что Игорь Воронцов виновен в убийстве брата, не верил и сам Мамонов: Георгий Робертович знал этот типаж хмурых и замкнутых людей, из которых слова не вытянешь об их личной жизни – никогда ещё среди них ему не попадались настоящие убийцы. Местные репортёры написали про Игоря много гадостей – Мамонов и не знал, как много было у парня проблем с властями! Драки и пьяные загулы, стычки с патрульными – до четырнадцати лет мальчишка словно специально искал приключений на задницу. Но, внимательно изучив статьи, Мамонов отметил одно обстоятельство: не было агрессии. Игорь действовал импульсивно, как тупой подросток, желающий доказать свою крутость, но никогда в его действиях не было настоящей жестокости. Может, именно поэтому, когда Георгий Робертович увидел Игоря рядом с Дашей, он отреагировал так спокойно. Может, именно поэтому, он так хотел помочь парню выпутаться из этой гадкой ситуации.