Кладбище
Шрифт:
— Я хочу увидеть Мишку… — проговорил он.
— Теперь в ЭТОЙ реальности твои желания ничего не значат… впрочем, как и в любой другой…
— Я не могу его бросить…
— Уходи, — сказал солдат грозно, — ТВОЯ реальность уже ждет тебя. Она готова к твоему возвращению.
— Вы ничего не сможете мне сделать — вы мертвец. А я живой.
— Пока еще, — услышал он голос за своей спиной.
Как только прозвучал этот голос — все призраки тот час растаяли. Кладбище
Павлик узнал этот голос. И он принадлежал живому человеку. Такому же живому, как он сам. У него за спиной стоял Пескарь.
Но как же изменился этот мальчик.
В его душе теперь жил тот же демон, что погубил когда-то солдата. Теперь этот демон овладел полностью его существом.
Пескарь выглядел усталым, каким-то помятым и грязным.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Пескарь устало.
На Павлика навалилась слабость. Коленки подогнулись.
— Как ты сюда попал?
— А ты как думаешь, Пескарь… — Павлик покрепче сжал кулаки, чтобы не выдавать своего страха и заставил себя смотреть в осоловелые глаза Пескаря, — Как по твоему я нашел бы алтарь без твоей помощи…
— Вот это я у тебя и спрашиваю, гаденыш.
— Я теперь как ты… — выдохнул Павлик.
Пескарь поморщился.
— Не ври…
— Ты думаешь, что есть только один путь, тот, которым пришел ты сам. Почему ты думаешь, что нет другого пути…
— Мне все равно, махнул рукой Пескарь, — пути… пошли они… все эти пути… Иди… поможешь…
Павлик перевел дух. Похоже, Пескарь не собирался его убивать.
Неподалеку в лесу стоял старенький мотоцикл с коляской. В коляске сидела девочка-подросток, удивленно озираясь по сторонам.
— А это еще кто? — удивилась она вяло и нетрезво.
Она потерла глаз, размазав тушь по лицу.
— Женька, кто это?
— Поможешь мне с ней, — велел Павлику Пескарь.
Ночь была уже на исходе. На востоке занималась заря и небо над верхушками деревьев уж не было таким черным. На траве лежала роса. И было тихо, ни один листик не шевелился на деревьях.
— Уже поздно… — Павлик кивнул на посветлевшее небо.
— Успеем. Полежит в случае чего до завтра.
Пока Пескарь вытаскивал девочку, Павлик наткнулся руками на что-то тяжелое и холодное.
Он вытащил из коляски монтировку.
— Отпусти ее…
Пескарь повернулся к нему, посмотрел на него сверху вниз и расхохотался.
Потом глаза его сверкнули яростью и он кинулся к мальчику.
— Ну-ка дай сюда!
Павлик размахнулся и что было сил ударил его, метя в голову.
Пескарь схватился
Павлик со своим оружием побежал к алтарю.
Он слышал за своей спиной тяжелые шаги, хриплое дыхание и хруст веток.
Павлик остановился у самого алтаря и обернулся со своим оружием, но увидел перед собой не Пескаря, а стену из темных призраков, которые колебались в воздухе, закрывая его от преследователя.
Тогда Павлик обернулся и ударил монтировкой в черный камень…
Удар был не особенно сильным, но камень вдруг весь покрылся трещинами, мгновенно оброс мхом и травой.
Мужчина и женщина, нагруженные тяжелыми сумками шли по лесной дороге… молочный туман клубился у них под ногами. И вдруг что-то изменилось… Туман внезапно начал рассеиваться и как-то дрогнул воздух… У идущих, вероятно, немного закружилась голова, потому что они остановились, посмотрели друг на друга с недоумением.
— Что-то… — проговорила женщина, дотрагиваясь кончиками пальцев до виска.
Но мужчина уже не смотрел на нее, он смотрел куда-то в сторону, и лицо его исказилось страхом.
Она оглянулась, чтобы посмотреть, что могло его так напугать и сдавленно вскрикнула.
… Вокруг них появлялось кладбище.
Полусгнившие деревянные кресты… гранитные камни… выступали среди кустов и зарослей крапивы в дрожащем от напряжения воздухе.
Возле расколотого на куски старого-престарого камня неизвестного происхождения, сквозь который проросла бурная растительность, лежал Пескарь с разбитой скулой и огромным черным синяком во все лицо, а девочка спала, свернувшись калачиком возле старенького облезлого мотоцикла с коляской.
Сияющая яркими лампами операционная. Белый хрустальный свет.
На столе с маской на лице лежит Павлик.
Хирург в запачканном алыми пятнами халате тяжело разгибается и снимает с лица маску.
Мрачно смотрит на часы.
— Запиши, Алла, время смерти 16.47.
В глазах молоденькой медсестры блестят слезы. Она все еще не совсем верит в необратимость произошедшего, смотрит на хирурга, на ассистентов, и не может поймать ничьего взгляда.
— О Господи… — шепчет она.
Ассистент хирурга снимает с мальчика маску и накрывает его лицо простыней.
— Родственники его здесь?
— Там бабушка, — дрогнувшим голосом говорит Алла, — ждет в коридоре…
— Несчастная старуха, в один день потеряла и дочь и зятя и внука… У нее хоть кто-нибудь еще остался?