Кладбище
Шрифт:
Трахнутый идет к двери, открывает ее, медлит на пороге. Солнце успело сесть, но я вижу, что от дома к коптильне кто-то идет. Я различаю двоих. Неужели одна из них — она? Меня долго били по голове, так что с моими глазами, наверное, что-то случилось, к тому же снаружи уже довольно темно, и, чтобы хоть что-то рассмотреть, мне приходится изо всех сил напрягать зрение. Да, это она. Вот она поднимает руку и подносит к губам пальцы. Что-то блестит в полутьме. А-а, это крошечное золотое распятие, которое висит у нее на шее на цепочке. Подходящий момент она
Трахнутый закрывает дверь. Но я все равно видел их. Видел ее. Видел, как она несет еду Питеру.
Я хочу ей кое-что сказать. И скажу, несмотря ни на что.
Кит, конец света настанет сегодня.
Не смотри на небеса в поисках его приближения.
И твое распятие не защитит тебя.
Она — на полу.
Если только я до нее дотянусь...
Я обязательно до нее дотянусь.
Кит, сладкая моя, тебе непременно надо было прочесть «Путешествие Брендана», хотя бы в качестве инструкции «Как не потерять лицо в преддверии Апокалипсиса». Да, сладкая, конец света настанет сегодня — во всяком случае, для одного из нас. Поверни ручку. Поверни ручку и открой дверь...
Дверь открывается в третий раз, и на сцене появляется еще один персонаж трагедии. На ее свитере и волосах блестят снежинки. Сентябрьский снег — редкое чудо. Мы будто вдруг оказываемся в одном из стихотворений Фроста — если, конечно, не считать скорой смерти двух заложников в старом сарае.
Следом за Кит в коптильню входит Соня. У нее в руках поднос. Она не закрывает дверь, и морозный воздух касается моих ран подобно целительному бальзаму. Кит поворачивается, чтобы включить свет, но он уже горит, и она неловко замирает. Ни она, ни Соня даже не смотрят в мою сторону.
— Привет, девочки. Помните меня? — шепчу я распухшими губами.
Она не хочет поворачиваться, но все-таки поворачивается. И все рушится. Ее лицо, белизна рук... На мгновение мне кажется, что она вот-вот потеряет сознание, но каким-то чудом ей удается справиться с собой. Вернее, не чудом. Я знаю это заклинание. Поделом ему, твердишь ты. Поделом... Он предал нас, так ему и надо...
Соня дает Питеру глотнуть воды и начинает кормить его из тарелки.
— Соня, пожалуйста... Я умираю от жажды! — говорю я.
Я вижу, как дрожит ее рука, но она игнорирует мою просьбу. Бросает в мою сторону лишь один быстрый взгляд и снова возвращается к своему делу. Но Соня меня не интересует, и не о ней я забочусь. Ей уже не вырваться; она окунулась в дела Джерри с головой и успела смириться с тем, что путь, на который она ступила, ведет в ад. Если у нее и были сомнения, то Джерри наверняка утешил ее, процитировав соответствующие строки из «Энеиды», и она окончательно успокоилась.
Я перехватываю еще один Сонин взгляд, но она смотрит сквозь меня, сонно и глупо моргая.
Кажется, я ошибся. Соня не смирилась, она пьяна или наглоталась успокаивающих таблеток. Теперь она ничего не чувствует
Как бы там ни было, мне плевать на Соню. Не она мне нужна.
Кит делает шаг в мою сторону.
— Привет, Кит.
— При-вет, — отвечает она каким-то не своим голосом. Это почти шепот. Мышь и та пищит громче.
— Ты поступила так, как считала нужным, — говорю я. — Я тебя не виню.
— Да, я сделала то, что должна была сделать, — отвечает она безжизненным голосом.
Она трет глаза, как будто ей трудно смотреть на кровь. Опускает закатанный рукав огромного свитера. Он ей явно велик, это свитер Джерри, и она выглядит в нем какой-то потерянной и жалкой — ни дать ни взять маленькая сиротка. Кит пятится.
— Ты не ожидала, что пойдет снег? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Шон, я... я... — пытается она объяснить.
— Я знаю. Пусть тебя это не беспокоит. Ты приняла решение, и завтра утром и я, и Питер будем мертвы. Нас убьют, и все будет позади. Тогда и подумаешь, был ли другой выход.
Я слышу, как в противоположном углу коптильни Питер Блекуэлл поперхнулся пищей, но он слишком напуган, чтобы что-то сказать.
— Мне пора идти, — говорит Кит, отступая к двери.
На пороге она останавливается в нерешительности.
Я вижу ее на фоне двери, которую она открывает наигранно небрежным движением. Легкая улыбка чуть кривит ее губы. Ей хочется казаться жестокой и сильной, как Минг Безжалостный. [45] Снежинки садятся на ее руку, лежащую на ручке распахнутой наружу двери, холодный ветер врывается внутрь, дразня меня запахами леса.
45
Минг Безжалостный — император планеты Монго, один из персонажей комикса о приключениях Флэша Гордона.
Эта сладостная пытка кажется мне куда более изощренной, чем все, что только способен изобрести Трахнутый.
Кит...
Ты все еще колеблешься. Разрываешься между семьей, Делом и мной. Ты стоишь на пороге, словно подчеркивая расстановку сил — власть в твоих руках, и ты используешь ее, чтобы не дать свежему воздуху, снежинкам и желтоватому свету фонаря снаружи прорваться в старую коптильню.
Соня заканчивает кормить Питера.
Идет к двери, где все еще стоит Кит.
— Нам пора, — говорит Соня.
О, если бы я мог говорить, если бы мог думать как следует, что бы я сказал сейчас? Как убедил бы ее?
Я солгал тебе, Кит, но твой отец еще больший лжец. Все, во что ты веришь, построено на извращенной и глупой чувствительности. Нет и не было никаких подвигов во имя Свободы и Независимости, были только невинные жертвы и массовые убийства. Множество людей было убито в собственных домах, сотни детей погибли, когда патриоты взрывали рестораны быстрого обслуживания, десятки таксистов были застрелены в закоулках между складами в провонявших рыбой доках.