Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
Она уловила отчаяние в моем голосе и знаком велела мне садиться в машину. В мгновение ока мы вместе с машиной перенеслись с этого места в вестибюль Великой библиотеки.
— Значит, По Ту Сторону ты не в большом фаворе? — спросила Хэвишем, глуша мотор.
Двигатель захлебнулся, затрясся, и воцарилась блаженная тишина.
— Можно и так сказать.
— Нарушила закон?
— Не совсем.
Она несколько мгновений не сводила с меня взгляда.
— Мне показалось немного странным, что «Голиаф» засадил тебя в свой самый глубокий
Я протянула ей катушку.
— Сделаю двойной отпечаток, — пробормотала она. — Спасибо за помощь. Встретимся завтра на поверке. Не опаздывай!
Я подождала, пока она уедет, затем вернулась к тому столу, где оставила купленный Ньюхеном сюжетный поворот с головой в мешке, и направилась домой. Я не стала прыгать напрямую, а поехала на лифте. Книгопрыганье, может, и быстрее, но очень утомляет.
Глава 9
Яблоки «Бенедикт», еж и командор Брэдшоу
Устройство записи/передачи вымысла (Вымыслопередатчик): механизм, использующийся для написания книг в Кладезе. УЗПВ представляет собой большую трубу (обычно латунную, восьми футов в поперечнике), присоединенную к смесительной коробке красного дерева, немного напоминающей церковный орган со множеством регистров и рычажков. Когда повествование вводится в трубу коллектора, действия, диалоги, юмор, пафос и т. д. собираются, перемешиваются и передаются в виде неструктурированных данных в Главное текстораспределительное управление, где словоделы переводят их в читабельную повествовательную кодировку. После этого они направленно передаются в перо или пишущую машинку писателя, а потом по прямой комментофонной линии поступают обратно в Кладезь в виде открытого текста. Страница считывается и, если все в порядке, добавляется к рукописи, и персонажи продвигаются дальше. Красота системы в том, что авторы ничего не подозревают — они полагают, что делают всю работу сами.
— Я дома! — крикнула я, входя в дверь.
Пиквик заклацала клювом и радостно кинулась ко мне, обнаружила, что зефира у меня нет, и обиженно отвернулась. Затем откопала в мусорной корзине клочок бумаги и торжественно преподнесла его мне. Я долго рассыпалась в благодарностях, и она пошла заниматься своим яйцом.
— Привет, — сказал ибб, который колдовал на кухне в духе миссис Битон. — Что в мешке?
— Тебе не понравится.
— Хм, — задумчиво ответил ибб. — Поскольку я не спрашивал тебя, понравится ли мне это, твой ответ иносказательно подразумевает: «Я не собираюсь тебе рассказывать, так что отвяжись». Я прав?
— Более-менее, — ответила я, убирая мешок в шкаф для хозяйственных принадлежностей. — Бабушка здесь?
— Вряд ли.
Чуть позже, не отрывая глаз от учебника «Личности для начинающих», вошел обб.
— Привет, Четверг, — сказал он. — Тебя сегодня искали ежик и черепаха.
— Чего им было надо?
— Они не выразили.
— А
— Она на Той Стороне. Велела ее не дожидаться. У тебя очень усталый вид. С тобой все в порядке?
Да, я устала, но не до конца понимала почему. Стресс?
Конечно, не каждый день приходится сражаться с ордой граммазитов, ездить с Хэвишем, разбираться с йеху, траалями, дружками Большого Мартина, левыми сюжетными поворотами и отрезанными головами. А может, просто ребенок развлекается с моими гормонами.
— Что у нас на ужин? — спросила я, падая в кресло и закрывая глаза.
— Я экспериментировал с альтернативными рецептами, — заявил ибб, — так что у нас яблоки «Бенедикт».
— Яблоки «Бенедикт»?
— Да. Это похоже на яйца «Бенедикт», но с…
— Я поняла. Альтернативы есть?
— Конечно. Можешь попробовать макароны с заварным кремом или репу а-ля оранж. Вместо пудинга я сделал анчоусовое печенье и селедочное пюре. Чего желаешь?
— Бобов с тостами.
Я вздохнула. Прямо как у мамы дома.
Снов мне в ту ночь не показывали. Лондэн не приходил, но не было также и… как ее там? Спала я крепко и не услышала будильника. Проснулась в жутком состоянии. Я просто лежала на спине, глубоко дыша и пытаясь справиться с тошнотой. В дверь постучали.
— ибб! — крикнула я. — Откроешь?
У меня гудела голова, но ответа я не дождалась. На часах было почти девять, и обоим генератам полагалось уже находиться в колледже Святого Табулараса на практикуме по второстепенным событиям или чему-то в этом роде. Я выползла из постели, выждала, пока перестанет кружиться голова, закуталась в халат и стала спускаться по лестнице. Когда я открыла дверь, там никого не оказалось. Я уже собралась захлопнуть ее, как вдруг услышала голосок:
— Мы тут, внизу.
Передо мной стояли ежик и черепаха. Но ежик не походил на миссис Ухти-Тухти, не уступавшую мне ростом. Эти ежик и черепаха были такого размера, какого им и положено.
— Четверг Нонетот? — спросил ежик.
— Да, — ответила я, — чем могу служить?
— Тем, что перестанете совать свой нос туда, куда не надо, — высокомерно заявил еж, — вот чем!
— Не понимаю.
— А Расписной Ягуар? — встряла черепаха. — А «кто свернется клубком»? Ничего не напоминает, всезнайка самоуверенная?
— О! — сказала я. — Значит, вы — Злючка-Колючка и Неспешная! [31]
— Они самые. И стишок, которым вы так великодушно одарили Расписного Ягуара, создает нам проблемы: этот тупой представитель семейства кошачьих его никогда не забудет!
Я вздохнула. Жить в Книгомирье оказалось куда сложнее, чем я думала.
— Почему бы вам тогда не научиться плавать или еще чему-нибудь?
— Кому, мне? — сказал Злючка-Колючка. — Глупости говорите! Когда это ежи плавали?
31
Р. Киплинг, «Откуда взялись броненосцы». Перевод К. Чуковского.