Кладоискатель и доспехи нацистов
Шрифт:
— Н-на! — изловчившись, афганец впаял затылком в лоб казаку. Тот разжал свои клещи и зашатался.
Я попытался проделать то же самое. Бесполезно.
— Получай!
Уставший ловить корефанову граблю казацюра вознамерился зарядить ему кулаком в зубы. Слава нырнул под удар и засадил встречный локтем по горлу:
— Держи!
Мужлан осел, встряхнув побагровевшими щеками, и засипел, выкатив глаза. Олобаненный казак, тряхнув башкой, пришел в себя и сноровистым движением выхватил из ножен кинжал.
— Сзади, Слава! — предупредил я другана и был вознагражден острой болью в стиснутых
Слава развернулся, встретив атакующего лицом к лицу. Казак не шутил — резать собрался всерьез. Похоже было, отморозок считал, что на службе ему все спишется. Выпад был четким: клинок в воздухе не вихлял — пошел как по рельсам. Слава вильнул в сторону, убрав живот. Крутнув бедрами, отпрыгнул, уходя от следующего удара. Составить компанию Эрику по больничной палате желанием он не горел, посему геройствовать супротив тесака в умелой руке не стал. Казак тоже был матерым волком и сразу просек, что имеет дело не с подгулявшим бандитом — «бывшим спортсменом, а ныне рэкетменом». Он осторожно подступал к корефану, и свинорез в его руке не дрожал. Это, к сожалению, был настоящий казак, а не фальшивый вояка в бутафорском мундире с покупными Георгиями. По ухваткам было видно, что рос он в горной провинции и с детства учился драться «на кинжалах».
На крыльце «кенгурятника» появились побитые бандюки.
— Пусти, сука, — задергался я, корчась от боли. — Замочу, гад!
— Не рыпайся, — прошипел казачина, толкая меня пузом так, что ноги потеряли опору.
Он повалил меня на землю. Я крепко приложился грудью, разом выдохнув весь воздух. Казачина насел на спину, вытащил из-за голенища плеть и закрутил мне руки. Стал вязать. Сопротивляться такой туше было бесполезно, казачина оседлал меня как коня. С трудом отвернув голову, я увидел развязку стычки.
Сколь ни был казак искусен, но Слава и с голыми руками мог натворить дел. Все произошло мгновенно. Уловив краем глаза появление из кафе потенциального противника, афганец шагнул прямо на нож кабаннику, проявляя, на первый взгляд, безбашенную удаль. Казак купился и пырнул его тесаком в живот.
Из своего положения я толком не разглядел, что конкретно проделал Слава. Движение было взрывным: казак полетел в одну сторону, кинжал — в другую. Друган прыгнул вдогон супостату и припечатал его ударом ступни по шее.
Наконец-то я смог свободно вздохнуть. Давивший меня казачина сообразил, что обстановка складывается явно не в его пользу, вскочил и приготовился к обороне. Корефан устремился ко мне на выручку. Он подобрал кинжал и вид имел устрашающий.
— Мочи его, урода! — заорал я, переворачиваясь навзничь.
Тяжело топая сапогами, казачина обратился в бегство. Я сел. Слава полоснул клинком по стягивающей запястья веревке.
— Валим отсюда, — стряхнув остатки плети, я поспешил к машине.
Должно быть, я слишком усердно растирал затекшие кисти, потому что при моем приближении стоящие на крылечке пацаны моментально попятились обратно в кафеюшник. Мы залезли в «Волгу», и я первым делом проверил наличие Доспехов. Сумка была на месте, там, куда я ее спрятал — на полу между сиденьями.
Бряцая наручниками, Слава сунул под седушку кинжал.
— Трофей, однако, — сказал он.
Прогрев двигатель, мы неторопливо
— Попили кофе, — с досадой сказал я, глядя в окно.
— Дома догонишься, — утешил корефан и, помолчав, добавил: — А вот что пива на халяву перехватили — это ништяк.
— Ништяк, — желчно пояснил я, — это два бушлата. Один постелил, а другим накрылся — вот это ништяк. Зэки на полу когда спали, с тех времен словечко и пошло. А сейчас все по фене ботают, а сами в смысл сказанного не врубаются.
— И блатуют кто попало, по делу и не по делу, — Ухмыльнулся друг.
Только на подъезде к дому я понял, что он имел в виду отнюдь не политеховскую шпану.
Браслет я снял при помощи иголки, молотком загнав ее в паз и отжав зубец, фиксирующий прижимную скобу. Пришлось повозиться, но наручники ломать не хотелось. Почему-то казалось, что они могут пригодиться.
Дамы хмуро смотрели, как я вожусь с инструментом. Вопросов не задавали, что свидетельствовало о крайней степени недовольства нами. Всякая женщина желает видеть своего любимого героем, но сами по себе героические действия ее почему-то не привлекают, наверное, потому, что любит. В данном случае недовольство проистекало из-за беспокойства за нашу жизнь. «Баранка» на руке корефана и вздутые рубцы на моих запястьях яснее ясного свидетельствовали о том, что кофе мы пили при весьма необычных обстоятельствах. Особенно злилась Ксения, хотя вида не подавала. Я прекрасно ее понимал. Для нее я был смутьяном, снова втянувшим мужа в сомнительную авантюру, опасность которой распространялась и на членов семьи. Я никогда не знал, о чем они разговаривали наедине, — эта супружеская пара сор из избы не выносила. Слава с Ксенией были знакомы еще по Афгану, но прочно сошлись уже здесь два года назад и за это время пережили многое. Опять же благодаря мне.
— Ксюш, — совершенно беззастенчиво спросил я. Будучи повязаннным с этой семьей крепкими кровавыми узами, мог позволить себе некоторые вольности. — Ксюш, у тебя знакомые в Вавильнике есть?
— Есть, — нехотя ответила Ксения. — Эрика собрались навестить?
— Ага, -кивнул Слава, потирая вмятину на лапе.
— Илья, — забеспокоилась Маринка, — ты чего опять задумал?
— Эрика проведать.
— Что тебя туда несет, мало тебе?
— А как же сострадание к ближнему? Бедный Эрик там один, больной, ему скучно, и он страждет.
— Это тот, который бандитов навел? — жизнь с вывшим зэком не могла не обогатить лексикон супруги. — Какой резон тогда к нему ходить?
— Товарищеский долг зовет, — привычно соврал я, улыбнувшись, как мне показалось, ослепительно. — Я человек порядочный, компаньонов в беде не бросаю.
— Лжешь ты все самым наглым образом, — высказалась Маринка. — Опять что-то затеваешь, а отдуваться потом нам. — И она компанейски приобняла за плечи молчащую Ксению.
Если бы в Советском Союзе воздвигали памятники героиням Великой Отечественной войны — партизанкам-феминисткам, он должен был выглядеть именно так. Я решил разрушить эту дружескую спайку: