Кладоискатель и доспехи нацистов
Шрифт:
— В нашу сторону.
— Да что же ты сразу не сказал?! — Пухлого с вещмешка как ветром сдуло. — Далеко они?
Мент не успел ответить.
— Вижу троих, — доложил Аким, — четверых… пятерых.
Пухлый уже затягивал на груди поперечную лямку. Самодельный рюкзак был сшит им как раз для подобных случаев. Иногда в лесу приходится быстро убегать.
Теперь и они нас увидели.
— Эй, кто вы? Стоять! — послышались крики.
— Вот уж на фиг, — пробормотал я, отщелкивая пуговку трешкиного предохранителя.
Ментам я сдаваться в плен не хотел.
Мысли эти промелькнули в мозгу меньше чем за секунду. Однако сходным образом думал не только я.
— Ментов на хуй! — однозначно высказался Боря и открыл огонь из «Дегтярева».
Дружинники бросились врассыпную.
— О-о, какая попсня, — обалдело протянул Пухлый, когда деготь смолк.
Он развернулся и побежал прочь. Мы за ним.
С солидным запозданием вслед нам заработали автоматы Калашникова. Началась война — явление в этих местах заурядное.
— Выключи ты свой телефон, — посоветовал я Диме, — а лучше засунь его в задницу совсем.
Перепуганный мент собирался звонить коллегам, чтобы они как-нибудь приостановили прочесывающих лес автоматчиков. Никому из нас засвечиваться таким образом не хотелось. К тому же было неясно, что за людей мы встретили. Сомнения возникали прежде всего из-за их одежды. Вольные стрелки щеголяли в разноцветной натовской милитари, ношение которой не свойственно рядовым сотрудникам милиции и уж тем более солдатам срочной службы.
Балдорис предположил, что мы столкнулись с «новыми русскими», вышедшими поохотиться на людей. Лабас с его идеями был подвергнут анафеме. Пухлый заявил, что это такие же дураки вроде нас, только еще глупее; какие-нибудь «зеленые следопыты», не сумевшие даже накопать приличного оружия, но затеявшие схожие с нашими маневры. Спорить ребята не стали, лишь бдительно осаживали Димона с его «Моторолой». Покидать Синяву было разумнее, не вступая в контакт с органами следствия. Ночь пересидеть в дебрях, а с рассветом уйти из леса и от преследователей. К бесу Крутого Уокера! Связываться из-за него с отморозками никому на фиг не нужно.
Мы выбрали место для ночевки, уклонившись от возможной встречи как с милитаристами, так и с обиженными браконьерами.
Уже стемнело, и мы остановились у речки, не доходя до разрушенного моста. Взорванный во время войны старый мост колоритно торчал из воды. От него к Молодцово вела ухабистая заросшая дорога. До поселка было идти часа три, не меньше, поэтому мы решили сделать привал.
Развели костер. Набрали в реке воды. Пока она закипала, я отлучился похезать. На тропинке, по которой
Едва я нацелился присесть среди папоротников, как передо мной вырос Пухлый. Должно быть, бесшумно шел по пятам. Он превосходно умел это делать даже в литой резиновой обуви. Пухлый поигрывал акимовской пехотной лопаткой.
— Не занимайтесь экоцидом, деточка, — задержал он процесс дефекации, — не пачкайте природу своим калом.
— Навоз — это удобрение, — буркнул я, с подозрением косясь на лопатку. Уж не вздумал ли начинающий каннибал раскроить мне череп?
— Да. Навоз — удобрение. Но у вас, деточка, — кал!
— Чего ты хочешь? — раздраженно спросил я.
— Я хочу, чтобы ты не запакостил яму, — спокойно ответил Пухлый. — Ходи срать на мост, как это делаю я.
За Пухлым действительно водилась такая привычка. Когда мы бандой следопутов тусовались вблизи моста, Вован всегда бегал откладывать личинки туда. Но я не был в такой степени панком, чтобы гонять по ночнику к черту на рога. Тем более когда чай вот-вот заварится.
— Почему я не должен срать в эту яму?
— Потому что я хочу ее раскопать, — заявил Пухлый.
— Лады, — сдался я, застегивая штаны. — А что мне делать?
— Настрогай кольев.
Пухлый деловито перевесил за спину автомат и принялся углублять выемку. Зашуршал, замотался высокий орляк, скрывая выброшенную землю.
Отойдя к лагерю, чтобы идущие за нами не заметили свежих затесов, я срубил шесть прямых крепких веток и заточил с обеих концов украденным тесаком. Пухлый готовил ловушку. Интересно, на кого? Кандидатур было немного. Я обдумал их, справляя нужду, затем подобрал колышки и навестил Вована.
Землекоп закруглялся. Мы воткнули палочки в дно ямы. Накрыли примятым папоротником. Произвели вокруг маскировочную работу. Теперь со стороны казалось, будто по тропинке прошли в ряд несколько человек. Ямы заметно не было.
— Ja,годится, — оценил капкан Пухлый.
— Ну и что мы сделали? — осведомился я.
— Насрали кому-то в душу. Причем по-настоящему. Это тебе не природу губить.
— А толку?
— С рассветом немцы двинутся за нами. Они сейчас где-то неподалеку ночуют, — потянул носом Пухлый, — из леса гарью тянет. Тоже костер развели.
— Какие-такие «немцы»?
— Немцы — это все, кто не с нами, — безапелляционным тоном пояснил Чачелов.
— Ты про этих… милиционеров? — уточнил я.
— Какие там милиционеры. Лесник по-любому не успел бы собрать мусоров. Да и вряд ли бы сумел. Кто бы из местных ментов вписался на такое дело? Его не впервые обстреливают. Да и не менты это. Какие-то…
— Придурки вроде нас, — обреченно договорил я.
— Исключительные дураки!
— А что ты еще о них думаешь?
— Я думаю, что они от нас не отстанут. Чисто по жизни. Захотелось им поиграть в партизан и карателей. Они и приехали в лес пострелять, а Боря им повод хороший дал. Теперь они нас преследуют. Наверное, придется дать бой.