Кладоискатели (Повести)
Шрифт:
— Тебе бы учительницей быть, — говорю я ей.
— Собираюсь, — отвечает Валя.
— Только знаешь что? Ты… Это самое… Ты не говори в классе, что я к тебе хожу, ладно?
Валя улыбается:
— Не бойся, ни одна душа не узнает.
Однажды прихожу я к Вале и в сенях нос с носом сталкиваюсь с Петькой. Под мышкой у него «Математика».
— Как? — говорю я. — И ты тоже?
Петька улыбается смущенно:
— Приходится… Только — чур! — никому!
Мог бы и не предупреждать. Не в моих интересах об этом трезвонить. Удивительно, как сама
Великий день
И вот наступил великий день в нашей с Петькой жизни.
Как сейчас помню, была суббота. Первым уроком шла математика.
Евдокия Ивановна написала на доске условие задачи и спросила:
— Кто пойдет к доске?
И тут я поднял руку.
— Тебе чего, Березкин? — спрашивает Евдокия Ивановна.
В горле у меня сразу пересохло, но я встал и твердо ответил:
— Я пойду к доске.
Все ребята так и уставились на меня: сколько учимся, ни разу еще не было такого, чтобы я сам вызвался отвечать у доски.
Евдокия Ивановна, по-моему, тоже здорово удивилась, но она постаралась не подать виду, сказала коротко:
— Иди.
Я вышел к доске и принялся решать задачу. Поначалу от волнения я немного сбился, но. тут услышал за своей спиной спокойный голос учительницы:
— Не спеши, Витя, подумай хорошенько.
Я взял себя в руки, подумал хорошенько, и дальше все пошло как по маслу.
— Вот теперь правильно, — сказала Евдокия Ивановна. — Садись, Березкин, ставлю тебе «четыре». Молодец!
Мне хотелось закричать на весь класс:
«Слыхали?! Это я — молодец! Сам решил! У доски! Молодец!»
Но я молча прошел к своей парте и сел рядом с Петькой.
Чувствую, у меня даже уши от удовольствия покраснели, а рот сам собой растянулся до ушей, как у Митьки Пупыдова. Приятно, оказывается, когда тебя хвалят. Все ребята, даже Митька, смотрят на меня с улыбкой, и учительница улыбается. Оказывается, она красивая и добрая! А я-то всегда думал, что она противная и злая и что для нее главное удовольствие — это поставить мне двойку.
Только я сел, смотрю, Петька тянет руку.
Тут уж и Евдокия Ивановна не смогла скрыть своего удивления:
— Как, Баранов, и ты хочешь отвечать?
— Хочу.
Что бы вы думали? Петька решил пример, как будто с чужой тетради списал, ни разу нигде не запнулся, только мел поскрипывал.
— Хорошо, Петя, — сказала Евдокия Ивановна, — Пять!
На перемене ребята окружили нашу парту.
— Ну, вы сегодня даете, парни! — сказал Митька Пупыдов. — Даже Валя Васильчикова вам, наверное, завидует.
— Не болтай! — со смехом остановила его Валя. — Не завидую, а радуюсь. Молодцы!
Весь день мы с Петькой чувствовали себя именинниками.
Последним уроком был удмуртский язык.
Алевтина
— Баранов и Березкин, сегодня в учительской только и разговору, что о ваших успехах. Мне, как классной руководительнице, было очень приятно услышать от Евдокии Ивановны, что вы взялись за ум. Только вы вот что скажите: уж если вы начинаете одолевать такой трудный предмет, как математика, неужели по остальным дисциплинам вы не в силах подняться выше тройки? Я уверена, что вы можете хорошо учиться: ребята вы толковые.
Что тут будешь делать? Пришлось нам с Петькой взяться и за остальные предметы. Хоть они и не имеют отношения к поискам клада, да как-то не хочется после всех похвал снова услышать презрительное:
«Эх вы, лентяи…»
Одним словом, засели мы с Петькой за учебники.
Кусок старой клеенки
Время не стоит на месте. Прошла холодная зима, промчалась дружная весна. Наступили последние майские дни, конец учебного года.
Долго мы с Петькой терпели, но с приходом теплых дней наше терпение кончилось.
— В овраге уже, наверное, подсохло, — сказал однажды Петька. — Пора идти за кладом.
Ту хитрую пропорцию с десятичными дробями мы давно решили, и решить ее, оказывается, было совсем не трудно. Теперь мы знали, что икс равен 24, значит, от дуплистой липы надо сделать 24 шага. Поэтому Петька и сказал: «Пора идти за кладом», а не «искать клад». Чего его искать? Нужно просто пойти и взять.
Еще зимой мы с Петькой договорились, что поездку на сибирскую стройку пока отложим. Кому мы там, неученые, нужны? Вот закончим 8 классов, научимся на трактористов или бульдозеристов, тогда нам в любом колхозе, на любой стройке будут рады. А золото Очея мы все равно добудем, не бросать же начатое дело на середине!
И вот мы снова отправились в лес. Пришли на круглую поляну, отсчитали от липы 24 шага. Смотрим — старый пень. В широкую щель засунут кусок старой клеенки. Развернули — с изнанки чернильным карандашом написано:
«Тому, кто ищет клад, ровно в полдень 30 мая нужно быть в том месте, куда упадет тень большой ели».
Большая ель росла тут же, на краю поляны, в окружении молоденьких елочек.
— 30 мая? — переспросил Петька. — Так ведь завтра — 30 мая! Как же мы придем? Завтра — последний день занятий, Нюра Алексеева объявила, что в 12 часов будет пионерский сбор.
— А помнишь, дядя Никита рассказывал, что богач про большую ель поминал? Все сходится. Клад зарыт на этой поляне.
— Сбежим со сбора, — решил Петька. — А то придется потом целый год ждать нового 30 мая: в другой день тень от большой ели ляжет на другое место, не станем же мы перекапывать всю поляну!
Петька повертел в руках кусок клеенки, проворчал:
— Богач называется! Не мог для такого важного дела поновее клеенку найти… Сразу видно, сквалыга!
Мне, конечно, не хотелось заступаться за богача, но, справедливости ради, я сказал: