Клады и кладоискатели

Иванов Ю. Н.

И все же неизбежное свершилось. По иронии судьбы день 13 августа 1521 года был отмечен в ацтекском календаре знаком «микиштли», что означает «смерть». Это и была смерть — смерть столицы, империи и целого народа. К полудню испанцам удалось пробиться почти к самому центру Теночтитлана. Кое-где, подобно языкам угасающего пламени, вспыхивали короткие, но ожесточенные схватки. Однако большинство уцелевших защитников бросилось к лодкам, чтобы по воде вырваться из агонизирующего города, заваленного грудами трупов и захлебнувшегося в волнах огня. В три часа дня над руинами ацтекской столицы в последний раз прозвучали резкие звуки диковинной трубы императора Куаутемока. По сигналу своего владыки десятки индейских суденышек

появились на водной глади бескрайнего озера Тескоко. Там, на противоположном берегу, едва заметном в голубоватой дымке тумана, ждало спасение. Но как только ацтеки выбрались из лабиринта каналов на просторы озера, на них, словно коршуны, набросились испанские бригантины. Ветер был попутный. И одетые в белую кипень парусов, корабли легко настигали утлые челны индейцев и безжалостно топили их, тараня своими корпусами и расстреливая из пушек и мушкетов.

В соленых водах озера Тескоко нашли свою могилу тысячи отборных воинов, составлявших главную силу и гордость ацтекской империи.

Уже под вечер капитан одной из испанских бригантин Гарсиа Ольгин заметил три большие индейские пироги, быстро идущие на веслах к противоположному берегу. Догнать их для парусника не составляло труда. И когда дула мушкетов и орудий угрожающе нацелились на сидевших в лодках людей, в одной из них раздался крик: «Не стреляйте! Здесь наш повелитель!» В то же мгновение молодой индейский воин, безучастно сидевший до этого на корме ладьи, вскочил и, бросив свой меч и щит, воскликнул: «Я Куаутемок. Ведите меня к Малинцину (так звали индейцы предводителя испанских конкистадоров Кортеса). Я его пленник, но не причиняйте зла моей жене и слугам!»

Кортес находился в это время в пригороде Теночтитлана — Амашаке. Узнав о пленении Куаутемока, он приказал немедленно доставить его к себе…

Куаутемок появился перед конкистадором, окруженный плотным кольцом испанской стражи — целым отрядом отборных пехотинцев с мушкетами и копьями наготове. Твердым и спокойным шагом поднялся он на крышу дома, где ожидал его Кортес. Ацтекский монарх первым нарушил напряженное молчание.

— Я сделал все, что мог, для защиты моего народа. Но судьба была против меня. Поступай со мной, Малинцин, как тебе будет угодно. — А потом, взявшись за рукоять кинжала, который Кортес носил на поясе, с горечью добавил: — Убей меня этим кинжалом и тем избавь от ненавистной жизни.

Гордая осанка молодого императора, его мужественные слова настолько поразили Кортеса, что он постарался своей нарочитой учтивостью несколько утешить Куаутемока.

— Не беспокойся, — сказал он, — ты не подвергнешься ни малейшему оскорблению. Ты защищал свою столицу как храбрый воин: испанцы умеют уважать мужество даже в неприятеле.

Все лицемерие этих слов сказалось буквально через несколько дней. Но льстивые летописцы, шагавшие по пятам за конкистадорами, поспешили увековечить их для потомков.

Кортес торжествовал. Сбылись его самые сокровенные мечты: поверженная страна ацтеков со всеми своими богатствами лежит у его ног, а последний ее император сдался на милость победителя…

В ночь после падения ацтекской столицы Те-ночтитлана над долиной Мехико разразилась невиданной силы гроза. Яркие молнии, сопровождаемые оглушительными раскатами грома, вырывали на миг из густой темноты руины дворцов и храмов, груды неубранных трупов и сломанного оружия. А затем на многострадальную землю обрушился чудовищный тропический ливень, словно спешивший смыть с каменных плит улиц и площадей лужи крови. Казалось, это языческие боги навсегда покидают развалины древнего города, оплакивая его славное прошлое и трагический конец…

Через несколько дней, когда хмель победы выветрился из голов конкистадоров, в испанском лагере воцарилось всеобщее уныние. Теночтитлан, стоивший завоевателям стольких жертв и лишений, дал в конце

концов лишь жалкие крохи тех сказочных ацтекских сокровищ, ради которых и отправились за океан все эти авантюристы. По самым оптимистическим подсчетам, общий объем добычи, захваченной в городе, составлял не более 130 тысяч золотых кастельянос. Это была примерно пятая часть того, что испанцы нашли в 1519 году в тайниках дворца Монтесумы и растеряли затем во время своего панического бегства в роковую «Ночь печали». (В 1519 году отряд Кортеса по разрешению Монтесумы вступил в Теночтитлан, но жестокости и вероломство испанцев вскоре вызвали всеобщее восстание ацтеков. Испанцы были разбиты и позорно бежали из города.) По договору, именно эту сумму (королевская доля составляла всегда пятую часть добычи) Кортес должен был отослать в Мадрид Карлу V. Так он и поступил, собрав для своего короля лучшие изделия ацтекских ювелиров. Но когда испанский корабль, нагруженный золотом из Теночтитлана, приблизился к европейским берегам, на него напали французы. И обладателем диковинных заморских сокровищ неожиданно стал вместо Карла V французский король Франциск I. Золото и драгоценные камни, обагренные кровью несчастных индейцев, так и не попали тогда в руки самого могущественного монарха Европы, подданные которого во имя святой веры и испанской короны творили на американской земле страшные злодеяния.

Среди солдат Кортеса росло недовольство. Разочарованные и озлобленные конкистадоры ломали голову, куда могли деться те фантастические груды золота, которые видели в кладовых теночтитланских дворцов их товарищи в 1519 году. И вдруг кто-то вспомнил об угрозе молодого ацтекского императора в разгар осады Теночтитлана.

— Передайте Малинцину, — заявил тогда Куаутемок, — первое, что мы сделаем, — это бросим все наши сокровища в воды озера, где вы их никогда не найдете, потому что мы не хотим, чтобы вы после нашей смерти наслаждались нашими же богатствами.

Над головой пленного теперь Куаутемока стали сгущаться тучи. Раздавались возмущенные голоса и по адресу самого Кортеса. Более того, на белых стенах солдатских бараков ежедневно начали появляться едкие шутки и эпиграммы, высмеивающие жадность и скупость завоевателя Мексики. Кортеса прямо обвиняли в том, что он обманом захватил для себя большую часть добычи: «одну пятую как главнокомандующий и одну пятую как король». Только угроза суровой расправы заставила солдат прекратить такие нападки. Но на этом всеобщее недовольство отнюдь не кончилось. Напротив, с каждым днем напряжение росло.

Наконец наступил момент, когда королевский казначей Альдерете открыто обвинил Кортеса в том, что тот вступил в сговор с Куаутемоком и присвоил себе все спрятанные сокровища ацтеков. Одновременно чья-то опытная рука подбивала раздраженную солдатскую массу схватить Ку-аутемока и хотя бы с помощью пытки вырвать у него тайну пропавшего клада. Кортес сначала колебался и медлил, не решаясь отдать юного пленника в руки палачей. Еще бы, ведь речь шла о его личном престиже и рыцарской чести! Но затем, видимо испугавшись обвинений в заговоре против короля, уступил. И злодеяние свершилось.

Через семь дней после падения Теночтитлана Куаутемок, правитель Такубы и несколько других ацтекских вельмож были подвергнуты жестокой пытке огнем. Однако молодой император, доказавший свою храбрость на поле брани, не дрогнул и на этот раз. А когда правитель Такубы, не выдержав ужасных мучений, тихо застонал, Куаутемок повернулся к нему и с ледяным презрением сказал:

— Малодушный, а я, ты думаешь, наслаждаюсь или нахожусь в своей купальне?

Палачам так и не удалось сломить волю Куаутемока, и Кортес приказал прекратить пытку, что, впрочем, не может смыть с него пятна позора. Слово, данное им при капитуляции Теночтитлана повелителю ацтеков (не причинять пленным вреда и обиды), было нарушено.