Клан Борзых: Приемыш
Шрифт:
«Если мы выберемся на передовую ещё раз и соберем пять-семь грамм нанитов, то сумеем создать адаптивный рой. Починка любых предметов на молекулярном уровне, даже своё производство, только медленное. А если соберём тысячу грамм — то станет доступно вообще всё!» — воодушевлённо сказала Сара, появившись рядом в виде голограммы. — «Только представь открывающиеся перспективы!»
«То, с каким энтузиазмом ты об этом говоришь, напрямую граничит с нарушением правил сохранения жизни мне и тебе».
«Рисковать лишний раз не стоит, но у нас прямо под боком
«Придумаешь, как собирать наниты, не погружаясь в воняющую кашу из потрохов и костей с головой, — скажешь».
«Придумывать — это ваша, человеческая, прерогатива. Мы можем повторять, копировать и даже комбинировать ваши прошлые решения, но не изобретать новое. В этом главная проблема. Если в моей базе данных нет нескольких подобных решений, создать своё я просто не могу».
«Но копировать можешь? А они могут копировать? С какой скоростью и точностью?» — настороженно спросил я и, получив ответ, выдохнул сквозь зубы.
— Господа, новая вводная. На основе образцов вооружения и техники противник может создавать собственные. Полные аналоги или комбинированные. Плюсы — у заражённых нет пороха, так что, скорее всего, пушки они не построят. Минус — если они сумеют скомбинировать наши орудия и их встроенное вооружение, нам всем придётся очень туго.
— Если речь о копировании, то это не страшно, — успокоил меня Филинов. — Нам заново пришлось переизобретать рецепты пороха из биологических отходов животной и растительной жизнедеятельности. Это длительный процесс, шестидесяти ночей на это точно не хватит. А позднее они окажутся полностью отрезаны от своего мира и добить остатки не составит труда.
— М-м. Тут вот какая штука, — выслушав очередное высказывание Сары, продолжил я. — Они способны копировать химические составы на молекулярном уровне напрямую, при наличии всех компонентов в прямом доступе. Без длительной технологической цепочки и развёртывания производства. Могут это делать лишь владыки, с парой десятков килограмм активных нанитов в теле, но пяти таких тварей хватит на производство примерно ста килограмм пороха в сутки.
— Если смотреть за день — не очень много, — уже с меньшей уверенностью проговорил Кирилл. — Но если им дать время, и они задействуют не пять, а всех тварей, то вполне смогут начать контрбатарейную борьбу.
— Так вот они чем занимаются в этом дьявольском тумане! — вскочив со своего места, сказал Бобров, и бросившись к телефону. — Они готовят пушки! Будут стрелять!
— Если, начнут копировать. Тут главное — «если», — остановил я коменданта. — Да, штаб лучше предупредить, но пока информация не точная.
В этот момент форт вновь сотрясся от невероятной отдачи и, плюнув на дальнейшие разъяснения, я сел за перископ. Всё тряслось, трубы ходили ходуном, и зеркала искажались, жутко коверкая изображение,
Я ещё успел подумать, что нет никакой разницы, какого размера снаряд сбивать, если у врага есть ПВО. Но спустя несколько секунд, когда тряска чуть улеглась, сумел рассмотреть, как от бомбы разлетаются в стороны искры попаданий. И не одна-две, а целые снопы.
Хвост кометы всё рос, вытянувшись в десятки раз. Пока на высоте в несколько сотен метров она не взорвалась яркой белой вспышкой, быстро переходящей в алое пламя, и дождём, обрушилась на один из дымных столбов. Зачем? Почему? Смысл такого манёвра был для меня не ясен.
Ещё в начале компании орден Монолита объявил о том, что огонь врагам не страшен, высокие температуры в короткий промежуток времени они выдерживают без проблем. Смысл поливать их из огнемёта? Даже очень большого.
Но чем дольше я смотрел, тем отчётливее понимал, что столь чудовищное орудие использовалось вообще не для поражения живой силы. Многометровый столб пламени взвился к небесам и никак не желал гаснуть, вытягивая холодный воздух, а вместе с ним и дымовую завесу, что быстро сошла на нет.
— Неожиданно, — пробормотал я. — Мне казалось, что они хотят выжечь врага.
— И это тоже, — пояснил Филинов, оказавшийся в своей стихии. — Но в первую очередь нужно лишить его явных преимуществ. К тому же если смесь напалма и термита попадёт на важные цели — это решит обе проблемы. У большой Маши отвратительная баллистика и точность, но зато она может доставить несколько тонн взрывчатых, горючих или химически активных веществ в нужную точку поля боя.
— Не проще для этого ракеты использовать? Даже неуправляемые?
— Нет. Это может прозвучать глупо, но использование большого объёма легко восстанавливаемых ресурсов куда более целесообразно, чем использование крохотного, но не восстанавливаемых. За сотни циклов мы научились ценить простые вещи. Использование дерева или железа, чёрного пороха или дешёвой органической взрывчатки куда целесообразней сплава алюминия или пластида. Даже если придётся использовать в сорок, пятьдесят, сто раз больше.
— Я понял логику, — поморщившись остановил я его рассуждения. — Но на винты железо использовать бесполезно, дрон с такой нагрузкой просто не взлетит.
— Создание и обслуживание артефактов — совсем другая история. Поверьте. Хотя основная ценность — создание прототипов для массового производства.
— Ну, предположим, самолёт из дерева вы сделать сможете. Если сумеете создать компактный и при этом с хорошей компрессией двигатель — он ещё и летать будет. Но дрона с сегодняшним уровнем технологий не получите никак, — покачав головой, проговорил я. — Дрон на лампах — это бред. А чипы не создать.
— Самолёты мы уже строили, — с некоторой заминкой ответил Филинов. — У нас они даже есть, в небольшом количестве. Но после демонстрации ПВО у заражённых мы их использовать не станем. Слишком высок риск потери…