Клан Пещерного Медведя

Ауэл Джин Мари Антинен

Все словно заволокло красным туманом. Наконец Эйла осознала, что ее больше не бьют. На помощь к ней подоспела Иза. Оперевшись на женщину и почти не помня себя, Эйла поковыляла в пещеру. Ее то охватывал приступ боли, то вновь наступала бесчувственность. Она смутно ощущала, как Иза прикладывала прохладные примочки и приподняла ей голову, давая выпить горькое снадобье, после чего девочка погрузилась в глубокий сон.

Проснулась она перед рассветом, в костре еще теплились угли, и в их слабом свечении вырисовывались знакомые предметы. Эйла попыталась встать. Все ее мышцы и кости восстали против такого насилия. С губ невольно слетел стон, и тотчас у ее постели оказалась Иза.

В глазах целительницы светилось глубокое сочувствие к девочке. Она никогда не видела, чтобы кого-то так жестоко избивали. Даже бывший мужчина Изы никогда не позволял себе такого. Она была уверена, что Бруд убил бы Эйлу, если бы его не остановили. Она не думала, что станет свидетельницей такого ужаса, и желала больше никогда такого не видеть.

Когда Эйла вспомнила, что произошло, ее охватили ненависть и страх. Она знала, что ей не следовало быть такой дерзкой, но все равно это не оправдывало такой жестокости. И почему он вдруг впал в такую ярость?

Бран пребывал в холодном, безмолвном гневе, так что все соплеменники старались по мере возможности обходить его стороной. Хотя он не одобрял поведения Эйлы, поступок Бруда потряс его до глубины души. Парень имел право наказать девочку, но зашел в этом деле чересчур далеко. Он даже не выполнил приказа Брана, и тому пришлось оттаскивать его силой. И что хуже всего, Бруд лишился самообладания. Из-за девчонки он дошел до белого каления.

Бран думал, что случай на тренировочной площадке больше не повторится. Однако теперешняя мальчишеская выходка отягощалась еще тем, что Бруд обладал силой взрослого мужчины. Впервые Брана одолели сомнения насчет избрания Бруда вождем. Удар оказался для Брана невыносимым. Бруд не только был сыном его женщины и детищем его сердца. Вождь считал, что в парне воплотился его собственный дух, вот почему он любил его больше жизни. Бран чувствовал, что молодому человеку были чужды муки совести, и винил в этом себя. Видно, вождь что-то упустил, не так его воспитывал, не сумел научить, как себя вести, проявляя к нему излишнюю благосклонность.

Прежде чем приступить к разговору с Брудом, Бран выждал несколько дней. Он решил все хорошенько обдумать. Все это время Бруд находился в нервном возбуждении, почти не покидал домашний очаг и даже почувствовал облегчение, когда Бран велел ему следовать за ним, хотя от волнения его сердце едва не выскочило из груди. Больше всего на свете молодой охотник боялся гнева вождя, но на сей раз Бран обратился к нему совершенно бесстрастно.

Простыми жестами он сообщил молодому охотнику, о чем он думал последние дни, сообщил, что в его поступке винит себя. После этого Бруду стало невыносимо стыдно. Каким-то непонятным образом он вдруг ощутил любовь и душевные муки Брана. Увидел перед собой не прежнего гордого вождя, внушавшего ему уважение и страх, а человека, который его любил и глубоко в нем разочаровался. Бруда стали терзать угрызения совести.

Устремив на Бруда тяжелый взгляд, Бран сообщил ему о своем решении. Как ни трудно далось оно вождю, но интересы Клана следовало соблюдать прежде всего.

– Ты вновь сорвался, Бруд. Если повторится еще хоть что-нибудь подобное – можешь забыть, что ты сын моей женщины. Ты призван занять мое место, но я скорее отрекусь от тебя и подвергну смертельному проклятию, нежели передам Клан в руки человека, который не имеет над собой власти. – Ни один мускул не дрогнул на лице вождя при следующих словах: – Еще раз замечу малейшее проявление твоего оскорбленного мужского достоинства – пеняй на себя. Не видать тебе места вождя как своих ушей. Знай, я не выпущу тебя из виду и буду присматриваться к другим охотникам.

Уметь держать себя в руках для вождя недостаточно. Я должен убедиться, что ты стал настоящим мужчиной, Бруд. Если я подберу себе на смену кого-то другого, ты обязательно займешь самое низшее положение в Клане. Я ясно выразил свою мысль?

Бруд не мог в это поверить. Отречься от него? Смертельное проклятие? Выбрать вождем кого-то другого? Стать навсегда самым последним человеком в Клане? Этого он вынести не мог. Однако выражение лица Брана не оставляло сомнений.

– Да, Бран, – кивнул Бруд, побледнев.

– Наш разговор останется между нами. Принять такие перемены всем будет непросто, а я не хочу давать повод ненужным толкам. Но будь уверен, я свое слово сдержу. Вождь должен ставить интересы Клана превыше всего – заруби это себе на носу. Вот почему ему так необходимо самообладание. Он несет ответственность за безопасность Клана. У вождя меньше свободы, чем у женщины. Он должен делать много того, что ему не хочется. И если понадобится, может отречься от сына своей женщины. Понимаешь?

– Понимаю, Бран, – ответил Бруд. На самом деле он не все понимал. Как может вождь иметь меньше свободы, чем женщина? Ведь вождю все подвластно, он может приказывать как мужчинам, так и женщинам.

– Ступай, Бруд. Я хочу побыть один.

Прошло несколько дней, прежде чем Эйла смогла встать с постели, но еще долго с ее лица не сходили страшные синяки. Поначалу она боялась попасться Бруду на глаза и, увидев его, всякий раз шарахалась в сторону. Однако, окончательно выздоровев, Эйла заметила в нем перемены. Он больше не цеплялся к ней, не изводил ее, а явно избегал. Со временем, когда боль была забыта, девочке едва не стало казаться, что ее побили по заслугам. А позже она убедилась, что Бруд окончательно оставил ее в покое.

Жить ей стало гораздо легче. Она не сознавала, какой груз тяготел над ней, пока не сбросила его, и только после этого ощутила себя свободной, хотя, как и у всех женщин, жизнь ее была ограничена рамками вековых традиций. В каждом ее движении, в походке, переходящей в бег, свободно висящих руках и высоко поднятой голове – во всем ощущалась внутренняя раскованность. Иза понимала, что девочка счастлива. Однако у остальных членов Клана ее непривычные манеры вызывали косые взгляды. Они не могли воспринять ее бурную энергию и непосредственность.

К всеобщему удивлению, Бруд стал избегать ее, и эта тема обсуждалась в Клане на все лады. Из обрывков разговоров, свидетельницей которых оказалась девочка, она сделала вывод, что Бран чем-то сильно пригрозил Бруду на случай, если тот вновь ее ударит. Очень скоро она убедилась, что молодой человек не отвечает даже на ее явные издевки. Поначалу она просто слегка дала волю своему естественному отношению, а позже взяла за непреложное правило незаметно ему досаждать. Ведь не явная наглость, а именно дерзкие мелочи пробуждали в нем зверя. Она ненавидела его всеми фибрами души и хотела ему отомстить за причиненную обиду. При этом она ощущала, что находится под защитой Брана.

Клан был довольно малочисленным, поэтому, как ни хотел Бруд держаться от девчонки подальше, иногда ему все же приходилось давать ей указания. Она нарочито не торопилась их исполнять. Если никого поблизости не было, девочка, скорчив рожу, поднимала на него глаза и наслаждалась тем, как он борется со своим внутренним демоном. Когда же кто-то находился рядом, в особенности Бран, Эйла вела себя крайне осторожно. Она не испытывала желания навлечь на себя гнев вождя; тем не менее с наступлением лета разрасталась и ее явная вражда с Брудом.