Кланы Сибирской Империи
Шрифт:
Ждать пришлось не особенно долго. Час или даже меньше. Я думал, что смогу услышать пьяные шаги господина Бестужева в коридоре, но ошибся из-за того, что он шел абсолютно спокойно, не спотыкаясь и не шаркая ногами. Быстро проспался, однако.
Дверь к девушке была ближе к его купе, чем моя, и он не стал идти ко мне, а сразу начал ломиться к ней.
— Открывай! –я услышал крик и грохот ударов по двери. — Открывай, хуже будет!
Я вылетел в коридор. Граф Бестужев, похожий на упыря из-за красной
— Вот ты где, — прорычал он. — Сейчас ты умрешь.
И бросился на меня.
Если бы он попытался ткнуть меня ножом, то мое положение стало бы аховым, тем более что я в мудрости своей снял куртку из непробиваемой шкуры и повесил ее на вешалку. Но граф решил широким движением снести мне голову, поэтому я успел уклониться вниз, и лезвие со звоном врезалось в стену.
А потом я, еще до конца не выпрямившись, ударил ногой ему в лицо. Места для такого удара было мало, и моя нога в тяжелом ботинке попала графу не в подбородок, как я рассчитывал, в ниже, в кадык.
Граф упал на спину, схватился за горло, что-то прохрипел и замер.
Я оглянулся. По обеим сторонам коридора толпились люди. Были все — и те, кого я видел в вагоне-ресторане, и другие. Все, кроме девушки.
Проводник подошел к лежащему и проверил его пульс.
— Прошу всех сохранять спокойствие. Граф Бестужев мертв, — сообщил он нам.
Ко мне подошел старичок-профессор и пожал мне руку.
— Не бойтесь. Мы видели то, что произошло. Вы поступили правильно — защитили девушку и свою жизнь. Убивать его вы не хотели, и в случившемся виноват только он сам. Мы все будем свидетельствовать за вас. Правильно?
Последняя фраза была обращена ко всем собравшимся. В ответ послышались слова «правильно», «конечно» и прочее.
— А ловко вы его… ногой-то… — с некоторым восхищением сказал профессор. — Наверное, учились в Японии?
— Совсем немного, — скромно ответил я.
Проводник накрыл простыней лежащее тело, со словами «надо поговорить» заволок меня в мое купе и закрыл дверь.
— На ближайшей станции мы вызовем полицию. Следователь придет, нарисует схему места происшествия, опросит всех свидетелей, а потом вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, потому что была самооборона. Полиции не привыкать. Люди ездят разные, в дороге всякое случается. Не припомню ни одной поездки, чтоб в зеленых или серых вагонах обошлось без поножовщины!
— Хорошо, если так.
— Но все-таки надо немного помочь полиции. Зарплата у них маленькая, работают сутками.
— И сколько же?
— Рублей двести, думаю хватит.
Я опять выложил деньги. Черт побери, дорожные расходы превышают запланированные. Если каждый день кого-то убивать, то денег точно не хватит. Шутка мрачная, но актуальная.
Проводник, почти не скрывая счастливой физиономии, ушел, я закрыл дверь и снова принялся смотреть в окно. Интересно, он хоть что-то
Тут в дверь постучали.
Жена убитого графа. Лицо бледное, глаза заплаканные.
— Заходите, пожалуйста.
Она села на стол, посмотрела на меня.
— Он бы убил меня сегодня.
Я помолчал, затем ответил.
— Теперь не убьет
— Я Вера, — сказала она.
— Александр.
— Давайте поговорим попозже, — предложила она. — Я все еще не могу прийти в себя.
— Да, конечно.
Она ушла, я повернулся к окну и увидел приближающуюся станцию, очень похожую на ту, где я садился в поезд.
Вагоны остановились. На перрон выскочил мой проводник, забежал в здание вокзала и через десять минут вернулся в сопровождении полиции — крупного усатого дядьки, вылитого околоточного, и хрупкой девушки с чемоданом в офицерском кителе. Видимо, она и есть следователь.
Я оказался прав. Усатый полицейский просто сопровождал ее, а она, достав из портфеля фотоаппарат с магниевой вспышкой, сфотографировала лежащее тело и за час опросила всех свидетелей. Потом в вагон пришли два носильщика и останки графа были унесены.
— Не волнуйтесь, — сказала госпожа следовательша мне на прощанье. — Я лишь полгода в полиции, но тут все очевидно. Самооборона, и ее подтверждают все, кто был в вагоне. Надо было грохнуть его еще в ресторане!
Никаких денег ей проводник не отдавал, понял я. Не похожа она на взяточницу. Ладно, Серега, я тебе это припомню.
Больше до темноты не происходило ничего, но когда жизнь в вагоне затихла, я услышал снова стук в дверь
Вера.
Она села на диван, и снова с минуту смотрела на меня.
— Мне страшно, — проговорила она, — я не знаю, что будет дальше.
Я хотел что-то сказать, но она покачала головой.
А потом начала расстегивать платье.
Утром Вера вышла на станции. Ее встречала целая делегация родственников — человек десять, не меньше. Большой печали на их лицах я не заметил. Похоже, что граф Бестужев при жизни достал всех. У здания вокзала стояли два автомобиля, и через несколько минут они увезли Веру со всей ее родней, прислугой и чемоданами.
Я вышел на перрон размяться, но, погуляв совсем немного, вернулся обратно. Недавно прошел дождь, всюду грязь… мрачно!
До обеда ехали без остановок. Дальше был городок, небольшой, но уже действительно город, поодаль маячили крыши домов в несколько этажей, и вокзал оказался не безлюден — там были все, и пассажиры, и попрошайки, и дорожные рабочие, а затем я увидел целую полицейскую делегация.
Около десяти человек, и все, кроме одного парня, в зеленых мундирах. Только одна женщина, зато несколько городовых, и они явно присутствовали для охраны — револьверные кобуры расстегнуты, а у один даже держал «наган» в руке.