Класс отщепенцев
Шрифт:
— Историю о Ромуне и Джуне, — спокойно ответил Сержи, сцепив руки и откинувшись на спинку стула.
— Ну… В смысле, что мы с ней сделаем? — не унимался гном. В его представлении любая нормальная история должна содержать в себе пару хороших драк на топорах, угарную попойку и, желательно, поход развеселой компанией куда-нибудь с целью поотрывать кому-нибудь чего-нибудь. Тут допустимы варианты, дабы истории не были похожи одна на другую… Любимая людьми история о Ромуне и Джуне хоть и содержала в себе парочку ключевых элементов — ну, дуэль там, бал… Но все оно было какое-то… Аляповатое. С кучей столь любимой людьми мишуры, отвлекающей от сути процесса. И что за смысл в вечеринке,
— Ничего особого делать не будем, — скучающим тоном ответил Сержи, пребывая в мыслях где-то очень далеко. — Текст этой пьесы давно канонизирован, роли расписаны вплоть до мельчайших жестов, костюмы эпохи не подлежат изменению… Не думаю, что стоит тут особо мучиться и с чем-то мудрить. На мой взгляд, достаточным будет просто грамотно распределить роли…
Декан был безмерно рад, когда заявившаяся к нему Налинна затребовала из бездонных запасников Академии весь антураж для предстоящей постановки. С одной стороны это говорило о том, что группа все же втянулась в студенческую жизнь, а с другой гарантировало, что ничего эти дьяволята там не напортачат.
Обычно нехитрый реквизит для студенческих постановок участники изготавливали сами под свои конкретные нужды, но если и был в запасниках любого учебного заведения некий универсальный набор предметов для постановки, то это был набор для пьесы о Ромуне и Джуне. Который, впрочем, легко трансформировался в декорации для празднования «Дня короны» или любого другого великосветского сборища. Каноны поведения и запросов высшего общества менялись нечасто. Так что неудивительно, что в распоряжении отщепенцев оказался набор хоть и слегка поеденных молью, но все же практически аутентичных нарядов аристократической элиты.
— Ну и красотища! — со вздохом приговаривала Дуча, перебирая ворох платьев.
— Тебе из такого платья можно целый гардероб нашить. — С неожиданной теплотой ухмыльнулся Баргез, с трудом примеряя на себя элегантный черный камзол. Им с Дучей предстояло сыграть в паре…
— Да… Но все равно они будут смотреться на мне в лучшем случае как чехлы… Вон как твой камзол на тебе отлично выглядит! — в голосе Дучи чувствовалась обида на судьбу за несправедливое разделение фигур в природе.
— Я буду чувствовать себя ненамного лучше тебя, поверь. Не забывай, что для орков костюм — абсолютно маловажный атрибут, в отличие от оружия… А мне придется прыгать по сцене с этой зубочисткой! — орк с презрением, но аккуратно (чтобы не сломать) пнул валяющуюся на полу декоративную рапиру.
— Да… Пожалуй… — Дуча смирилась с превратностями судьбы. Если она в роскошном платье и с высокой прической просто будет посмешищем, то орку грозит несмываемый позор… Впрочем, все это меркнет в сравнении с предстоящим им диалогом, от которого в бессильной ярости сгорят старейшины обеих рас, узнай они о таком кощунстве.
— Все-таки в этой истории что-то есть… Такой острый конфликт предрассудков… И такой глупый… Но чтобы преодолеть их, нужно действительно потерять самое дорогое… Вот и говорите потом об эпохе чистого разума, когда самая любимая история людей повествует о чувствах…
Сюжет известной всем без исключения пьесы не был оригинальным. Его эксплуатировали великие сказители древности без опасения быть уличенными в плагиате,
Пожалуй, тут важно не то, что рассказано в этой истории.
Важно, как она рассказана.
Одну и ту же мелодию могут сыграть криворукий неумеха и виртуоз. Станет ли кто-нибудь их сравнивать?
Рассказанная пятьсот лет назад история о Ромуне и Джуне так задевала потаенные струны человеческой души, что называть это произведение ахинеей опасались даже маститые критики того времени — есть вещи, способные в одночасье погубить репутацию даже самого матерого губителя.
О бессмертии произведения говорит не обязательность его изучения в школе, и не постоянные перепостановки в провинциальных театрах, а то что под балконом вымышленного дома Джуны до сих пор влюбленные пишут в записочках свои имена. Все остальное — пустая суета.
Разумеется, пьесу не обошли вниманием и те, чья работа и призвание — глумиться над чужими трудами. Превратить пьесу в балаган? Побольше пошлых шуточек и неуместных сравнений с современниками — и готов новый «шедевр», на котором невзыскательная публика будет надрывать животики и нести, нести звонкую монету в кассу театра, а значит, постановка удалась, и все сделано правильно…
Отщепенцам не хотелось опускаться до такого уровня. Но и спускать всем желающим их театральные наклонности — тоже…
Главная проблема тонких издевок — они не до всех доходят! Хочется кусать локти, когда после изысканного оскорбления оппонент тупо моргает глазами и вопрошает: «Чё?!» От такого опускаются руки, а разум грозит суицидом — толку в насмешке, если она не достигает цели. Приходится импровизировать, балансируя на грани между пониманием и высокими материями.
До праздника осеннего равноденствия оставалось не так много времени, а тяжелых занятий группе никто не отменял, так что пришлось временно отложить в сторону второстепенные дела и все силы бросить на репетиции. У гномов и орков с артистизмом не очень, но этого и не требовалось… Впрочем, все участники группы старались изо всех сил, предчувствуя потеху. Вопрос в том, оценит ли ее кто-нибудь еще?
Дни пролетели быстро. Предпраздничные дни — это вообще отдельная тема для разговора. Тема избитая и преимущественно нецензурная, ибо руководство «вдруг» осознает неминуемость визита каких-нибудь высоких особ, которым жизнь не мила, если они не сунут свой аристократический нос в котел на кухне или не проведут рукой в лайковой перчатке по поверхности антресолей. И, как на зло, осенью начинают падать листья на прилегающей территории, которые аристократам почему-то особенно немилы. Почему? Не знаем. Но романтика золотого листопада тут и рядом не ночевала… Она вообще не ночевала, используя это время для наведения порядка на подведомственной территории. Штатные садовники и уборщики сбивались с ног, ухитряясь в лучшем случае черкануть в перерыве весточку своим родным, что они живы.