Классный час 2
Шрифт:
Вроде пойдёт… а теперь для Васи что-нибудь попроще…
Товарищи учителя и учащиеся!
Говоря от лица подрастающего поколения Советской страны, хочу выразить чувства глубочайшей скорби по безвременно ушедшему от нас Леониду Ильичу.
Ну и ещё пара предложений в том же духе, а закончить бы так наверно надо:
Спи спокойно, дорогой Леонид Ильич! Молодёжь с честью продолжит начатые тобой дела.
А и хватит, подумал я, откладывая в сторону эти два листка, только надо показать их Оксане, а то
— Это чего, это мне? — удивился он, когда я сунул ему в руки его речь.
— Тебе, кому ж ещё, — ответил я, — выучи, а то если по бумажке будешь шпарить, нехорошо выйдет.
Но тут из коридора раздались невнятные звуки, как будто кто-то там задыхался и хотел при этом что-то сказать.
— Ты это слышал?— спросил я у Васи.
— Чего слышал? — не понял он.
— В коридоре кто-то бормочет…
— Ничего я не слышал, — хмуро отпёрся он, — но посмотреть наверно надо.
И мы оба вышли из учительской — направо шёл коридор, упиравшийся в стеклянные двери на лестницу, постоянно закрытые (открывали их только по большим праздникам или во время генеральных уборок), слева-справа кабинеты директора-завуча и физики с биологией, при этом вот последнем ещё и живой уголок имелся небольшой. Шум шёл как раз оттуда, из предполагаемого расположения живого уголка, плюс добавились глухие удары.
— Теперь услышал, — хмуро констатировал Вася, — там же эти… кролики с ёжиками живут, может они шумят.
— Пойдём посмотрим, — предложил я.
— Может Оксану Алексеевну с собой возьмём? — внёс он рациональное предложение, и я быстро согласился.
Но увы, не было никого ни в директорском, ни в завучском кабинетах.
— Значит не судьба, идём вдвоём, — сказал я и уверенным шагом направился к двери кабинета биологии.
Он оказался незакрытым — я осмотрел класс, ничего тут подозрительного не обнаружил, и тогда толкнул уже дверь направо. Там сначала шла небольшая кладовка для наглядных пособий и разных плакатов, а уж далее располагался самый он, живой уголок. Лично я в нём был всего один раз, запомнил только, что числились в его составе пара кроликов с облезлой шерстью, несколько канареек в большой клетке и упомянутый Васей ёжик, большой и суровый. Днём он всегда спал.
Этот ассортимент мне и предстал перед глазами, кролики молча смотрели на меня красными глазами, ёжик спал, а канарейки верещали без умолку. А кроме того в дальнем углу имела место англичанка Софья, связанная по рукам и ногам и прислонённая к стеночке, а во рту у неё ещё и кляп торчал, похоже из тряпки, которой доску протирают. Край юбки у неё задрался, обнажая подвязки чулков, и чулки, и подвязки были советскими и страшными на вид. Я быстро одёрнул юбку, чтобы Вася не увидел, чего ему не надо, и начал развязывать Софью.
— Я помогу, Антон Палыч, — присоединился ко мне Дубин, и мы в четыре руки начали распутывать узлы.
Верёвка, кстати, была очень похожей на ту, что недавно притащил Вася для плакатов. Через минуту мы справились, и я вспомнил, что надо кляп выдернуть… Софья закашлялась и кашляла добрых две минуты. Потом попыталась встать и не смогла, ноги видимо затекли. Я помог ей, зацепив за плечо, и тут её, наконец, прорвало:
— Суки-бляди-пидарасы, — внятно произнесла она, Вася аж остолбенел от такого фонтана эмоций.
—
— А мне пох.., — заявила она, плюхаясь на стул рядом с канарейками, — воды принеси.
— Так, — начал распоряжаться я, — Василий, притащи водички, в учительской графин со стаканом должны быть, а мы пока побеседуем.
Васю как ветром сдуло, а я приступил к допросу потерпевшей.
— Так кто там суки-то с пидарасами? — спросил я, садясь на соседний стул, — может расскажешь.
— Все суки, — сумрачно ответила она, растирая руки с рубцами от верёвок, — а ты в первую очередь. Я в сортир выйду.
Когда она вернулась, я продолжил:
— Я тебя точно не связывал, у меня стопроцентное алиби и свидетелей куча. Так что давай про остальных сук.
— Не буду, — и тут она передёрнула плечами, а по лицу её прошла гримаса отвращения, — уж больно противно. Где там твой Васёк, я пить хочу.
Васёк был лёгок на помине, влетел в живой уголок буквально через секунды после этих слов и протянул полный стакан Софье. Та выпила его почти целиком, потом встала и твёрдым голосом сказала:
— Там ведь митинг, кажется, должен начинаться, надо идти.
— Подожди, — остановил я её, — у тебя кофта испачкалась сзади… да и юбка тоже… и один чулок порвался. Не хочешь себя в порядок привести?
— Где? — тут же начала она осматривать себя. — И точно, надо переодеться… время до начала митинга ещё есть?
— Да, — посмотрел я на наручную Славу, — целый час почти.
— Тогда я домой, а когда вернусь, тогда и поговорим, — сообщила она мне и унеслась по направлению к выходу из школы.
— Что это с ней было? — спросил меня Вася.
— Посттравматический стресс, — вытащил я из памяти этот термин, — бывает и не такое, если связанным пролежишь несколько часов.
— А кто её связал? — продолжил вопрошать он, — и главное зачем?
— Это большой вопрос, кто, — задумчиво отвечал я, — а вот зачем, можно придумать — наверно она кому-то помешала… или маньяк какой у нас в школе завёлся…
— Жуть как интересно, — у Васи зажглись глаза, — я про маньяков только в зарубежных детективах читал, а тут оказывается, они и у нас действуют.
— Это пока только предположение, — притормозил его я, — может всё гораздо проще и без маньяков обойдётся.
— В милицию-то заявлять будем? — перешёл на деловые рельсы Вася.
— Лично я нет, мне хватит вчерашнего общения с ними. Если Софья заявит, тогда уж никуда не денемся, свидетелями пойдём. Давай-ка мы вот что сделаем, давай пройдёмся по школе с осмотром, вдруг тут и ещё какие-то сюрпризы спрятались.
— Давайте, — обрадовался Вася, — вместе пойдём или разделимся?
— Вместе, — резко ответил я, — мало ли что, лишний свидетель не помешает.
И мы начали с этого второго этажа, где были учительская с живым уголком. Все три сортира, мальчиковый, девочковый и учительский я с особой тщательностью проверил, памятуя о недавних событиях, но ничего криминального там не нашёл. Далее мы подёргали двери в кабинетах, которые располагались в большой планке буквы П, и приблизились к спортивному залу — там все раздевалки были крепко заперты, а вот дверь в сам зал распахнулась сама собой, когда мы подошли к ней. Видимо нажали на половицу какую, которая соединялась с косяком.