Клеопатра с парашютом
Шрифт:
– И на том спасибо, – пробормотала Ирина.
– Мою сестру осенью ограбили, – вступила в разговор Света. – У нее сумка тоже через голову висела, так ее на тротуар повалили и содрали. И еще серьги из ушей выдернули. Тебе повезло, обычно такие парни не церемонятся. Ты вчера в этих серьгах разгуливала?
– Дорогие, – оценила Ирина, – не новодел, работа старинная.
– Бабушка подарила, – начала почему-то оправдываться я, – это украшение мой талисман.
– Очень странно, что ты антиквариата не лишилась, – гнула свою линию Светлана.
Я объяснила:
– Ко мне бросился человек на помощь.
– Они не ждут, – перебила меня Светлана, – им плевать на чужую боль, просто рвут в секунду.
– Прекрати немедленно! – приказала ей Ирина Марковна. – Несете чушь, противно слушать! Драгоценности они жалеют… О собственной жизни подумали? Степу могли убить! Вы обе идиотки! И ты опять разгуливаешь в дорогих вещах, Степанида!
– Мне теперь из-за одного подонка ходить в рубище? – скривилась я. – Ни за что не сниму серьги!
– Хоть в чем-то проявила благоразумие – вижу, ты без браслетов, – сбавила тон Клюева.
Я задрала подбородок.
– Не стану поджимать от ужаса хвост. Носила и буду носить красивые вещи! Это ответ всем, кто хочет запугать меня. Я не трусиха и не собираюсь зависеть от борсеточников. Назло им замотаюсь в бусы от всех мировых брэндов. А браслет сняла только из-за того, что кожа на запястье поранена. Заживет царапина, тут же навешаю бижутерии до локтей.
– Ты просто малолетняя дурочка! – всплеснула руками Ирина Марковна. – Рассуждаешь, как двенадцатилетний подросток. Мама велела переходить улицу на зеленый свет? Назло ей побегу на красный. В твоем возрасте уже пора стать осторожной.
– Когда человек всего боится, он стареет, – возразила я.
Светка прыснула и тут же замерла, сделав серьезное лицо.
– Оставаясь вечно молодой, смотри под ноги… Я к тому, что неподалеку от метро весь тротуар разворотили, ремонт затеяли. Лучше иди в сторону «Театральной», – посоветовала Клюева. – Кстати, не пользуйся нашим служебным выходом со стороны склада, там развалились ступени. И приказываю тебе немедленно освободить уши от серег! Скромнее надо быть, тогда ни один бандит не пристанет. Ты поняла? Чтобы я не видела тебя в украшениях!
Глава 28
Меня очень разозлил этот разговор. Директриса бутика считает возможным делать бьюти-модели замечания? Да она не имеет права отчитывать меня даже по служебным вопросам, я подчиняюсь исключительно Франсуа! А отдавать мне приказы, касающиеся того, что и когда надевать, совсем уж наглость. Я не продавщица и не обязана носить форму. Что вообще себе позволяет Клюева? Устраивает в нашем офисе погром, затем просит по телефону прощения, лебезит, предлагает пожить в квартире ее матери, а сейчас снова налетает на меня и поучает, словно педагог первоклашку… Объяснение, что Ирина совсем недавно пережила стресс, потеряла любимую племянницу и поэтому не в состоянии себя контролировать, не прокатит. Мне теперь известно: Панина и Клюева не родственницы. Наверное, надо сказать ей в лицо:
– Почему вы всех обманываете? Зина – дочь стоматолога Бориса Анатольевича, а вы дочь домработницы, которая служила в семье Паниных!
Я резко повернула за стенды с духами. Ирина велела не ходить через служебную дверь? Там не в порядке ступеньки? Я всегда пользовалась центральным входом, мне не нравится
О решении, принятом в порыве злости, я быстро пожалела. Ленка и Ирина оказались правы: во дворе ступени в самом деле были сильно разрушены, тротуары у метро взломаны, тут и там валялись большие куски асфальта и тянулись канавы. Как специально, на проезжей части толпой стояли маршрутки и автобусы, мне пришлось пробираться между железными ограждениями и спотыкаться о выбоины.
Сто раз пожалев, что надела бежевые замшевые босоножки на тонком каблуке, я доковыляла до большого открытого люка. Нос неожиданно унюхал знакомый запах духов «Бульвар Сен-Жермен». Я хотела осторожно обойти препятствие, сделала шаг, и тут один из спешащих прохожих (московская толпа на редкость бесцеремонна, вас непременно толкнут, да еще крикнут в спину что-то вроде: «Разуй глаза, не спи на ходу!») ударил меня чем-то твердым под колени. Скорей всего, портфелем или чемоданом.
Пинок был не особо сильным, но мои ноги подогнулись. Каблуки зашатались, и я стала падать прямо в черную, бездонную яму. Мозг правильно оценил опасность, но я ничего не могла поделать, уцепиться было не за что. Сила тяжести тащила меня вниз, я даже не успела взмахнуть руками, просто рушилась. Все заняло доли секунды, но мне они показались бесконечными и очень страшными. В самый последний момент, когда я уже почти свалилась в шахту, перед лицом неожиданно возникло что-то оранжевое, с калейдоскопической скоростью поменявшееся на грязно-коричневое. Колени стукнулись о железо, лоб по инерции пошел вперед, и тут перед глазами появился грязный ботинок. Я ткнулась носом в него, потом упала на бок.
– Кто ж на таких каблучищах по ремонту шкандыбает? – донесся до моего помутненного сознания сердитый голос. – Жива?
Я села, подняла голову и увидела рабочего в спецовке. Послышался скрежет, крышка люка, только что захлопнувшаяся, сдвинулась, из дыры выглянул парень, явно гастарбайтер, в оранжевой каске.
– Успел… – выдохнул он.
– Молодец, Рафис, – похвалил работяга, возвышавшийся надо мной. – Спас девчонку, иначе сломала бы шею. Да и тебе кирдык.
– На все воля аллаха, – выбираясь наружу, ответил Рафис. – Увидел, что она падает мне на голову, успел крышку закрыть-то.
– Быстрый ты и сообразительный, – снова одобрил коллегу дядька в спецовке.
– Аллах помог, – пояснил Рафис. – Прямо в ухо сказал: «Скорей задвинь крышка, женщина на нее упадет. Если не поставить крышка, на твоей голова окажется, вместе вниз улетите, и не жить вам. Спеши, Рафис!» Ну я и выполнил волю аллаха. Он мне, Андрей, всегда помогает.
– Вовремя твой аллах голос подал, – согласился мужик. – Ну, чего сидишь, курица? Рафису его бог пособил, а я уж сам, без небесной помощи, скумекал: если ты с размаху мордой в чугунину ткнешься, потом лицо, как лего, собирать придется. Вот и выставил ногу, в мой ботинок ты ткнулась и целая осталась.