Клептоман
Шрифт:
Молодые люди пожали плечами и как-то успокоились, получив это объяснение. Правда, Тимофей не удержался и заметил вслух:
— Вы с ним очень похожи, с нашим стукачом, по характеру. Из вас бы отличная пара бы вышла! Как сладкая парочка "Твикс" в рекламе шоколада!
И молодые ребята, и девушки, что слушали этот разговор, громыхнули смехом в ответ на это высказывание, но не заметили, как густо покраснело лицо Лемешевой. Светлана поэтому сразу передвинулась в тень, и про нее на время забыли. Тем временем еще одна сотрудница посетовала, как Куравлев костерил ее «на чем свет стоит», и даже накричал на нее за не вовремя представленный отчет, хотя сдавать его надо было
— И, представляете, он накричал на меня, как на школьницу! Потом понял, что зря это сделал, безосновательно, что время у меня еще есть, и это он сам ошибся в сроках, но, все равно, даже не извинился! Сам ни хрена не помнит, но оскорбляет и не извиняется! Начальство, конечно, нужно уважать, но и волю ему давать тоже нельзя!
Все согласно закивали головами, и тут вперед шагнула из тени вновь побледневшая Светлана Лемешева:
— А я еще раз вам повторю! Ладно, мы, бабы. А вы-то мужчинами зоветесь! Вон, какие все плечистые и бравые на словах! Правда, только в нашем бабском кругу. А пойти, хотя бы переговорить с шефом твердо, по-мужски, с глазу на глаз — кишка тонка! Нам, что ли, бабам, идти на ковер к нему и требовать прекратить репрессии и повысить зарплату? А вы на кой? Достоинствами трясти? — с ехидной улыбочкой она посмотрела на Андрея Зродникова.
Мини-провокация на сей раз сработала. Ребята немного помолчали, и потом Тимофей Феклистов уверенно заявил:
— Действительно, что это мы по углам, как заговорщики шепчемся? Надо действовать открыто! В конце концов, мы ничего сверхъестественного не требуем, а требуем человеческого отношения и адекватной оценки наших заслуг перед фирмой! Надо идти на разговор, причем на разговор серьезный. Не дадим себя тиранить! — вошел в раж молодой человек. — А если будет опять нас обзывать бездарями, финтифлюшками, дармоедами и орать, так и по морде можно заехать! — с юношеским задором вскричал Тимофей.
Окружающие воодушевились этой идеей. Даже две девушки, одна из которых пострадала от несправедливого отношения шефа и рассказала о случае с отчетом, выразили желание присоединиться к делегации.
— Мы хоть и бабы, как говорит Лемешева, а пойдем с нашими мужиками воевать с тиранией! — горячо поддержала начинание вторая сотрудница, которая изъявила желание присоединиться к парламентерам. — А ты, Светлана, присоединишься к нам?
Все с интересом воззрились на стажера-бухгалтера. Лемешева же после этого вопроса как-то сразу сникла, сказала, что работает здесь недавно, шефа не знает, опыта общения с руководством у нее мало, да и ее начальница требует немедленно подготовить реквизиты двух десятков отелей-партнеров. Извинившись перед коллегами, белокурая миниатюрная девчонка поспешила ретироваться. Пятеро бойцов, в жилах которых кипела молодая горячая кровь, три парня и две девушки, рвались в решительный бой с распоясавшимся тираном по имени Федор Петрович Куравлев.
Секретарь Федора Куравлева Марина Кочетова немного даже испугалась, когда в приемную ввалилась группа сотрудников из пяти человек с каменными, решительными лицами. Трое плечистых молодых ребят и две бойкие девушки. Они коротко поздоровались с Кочетовой, и тут же Тимофей Феклистов настойчиво потребовал:
— А ну-ка, Маринка, соединись с шефом и доложи, что к нему делегация из сотрудников в количестве пяти человек. Пришли перетолковать. Ну, чего глаза выпучила, иди!
Молоденькая секретарь засеменила
— Федор Петрович! К вам пришла делегация из пяти наших сотрудников. Требуют приема.
— Из пяти? — удивился хозяин кабинета. — А что так много-то? И как понять, что они требуют приема?
— Вот так. Именно требуют. У них какой-то странный вид.
— Какой странный? Что они хотят?
— Вид у них очень решительный. Там трое мужчин, — она перечислила фамилии, — и две девушки с ними. И приема они требуют, а что хотят, не доложили. Мне во всяком случае.
— Решительные, говоришь? Требуют, говоришь? Не доложили о цели визита, говоришь? — Куравлев постучал ручкой о поверхность стола с десяток секунд, — Скажи им, что принять их сейчас не могу и не хочу! Пусть приходят поодиночке, и сначала доложат тебе о цели визита каждого. Сейчас у меня на них нет времени.
— Так и передать? — переспросила девушка.
— Да, так и передай! — слегка повысил голос мужчина, — Все, иди, работай!
Секретарша вышла из кабинета и опять предстала перед шеренгой парламентеров. В ответ на вопросительный взгляд сотрудников, Марина сказала:
— Федор Петрович принять вас сейчас не может.
— Почему? — требовательно спросил Сергей Камушкин.
Девушка молчала.
— Почему?! Отвечай, Маринка! Не наживай себе врагов среди коллег! — поддержал друга Андрей Зродников.
— Он сказал, что у него сейчас нет ни времени, ни желания с вами беседовать. Сказал, пусть приходят по одному и заранее доложат ему через меня о цели своего визита. Каждый в отдельности!
— Ах, вот как! Нет времени и желания на нас! Приходите только по одному! Вот это наглость!
— Он боится нас, когда нас много, когда мы не поодиночке! Вместе мы — кулак, разящий деспотию! — продекламировала Елена Малиновская.
— Мы не уйдем отсюда, пока он нас не примет! — горячо заявил Сергей Камушкин. — А если он не согласится с нами встретиться, то мы возьмем его кабинет штурмом!
Сергей выпалил эту реплику, все сразу замолчали и посмотрели на "штурмовика". Парень и сам сообразил, что перегнул палку, но отступать было некуда. Рядом стояли его товарищи, а также две девушки, одна из которых, Елена Малиновская, очень нравилась молодому человеку. Правда, сама Малиновская об этом чувстве ничего не знала. Камушкин тряхнул головой и громко спросил:
— Ну, что? Все так думают? Идем до конца?
Ребята переглянулись и почти одновременно заявили:
— Мы тоже идем до конца!
— Иди, и так и доложи шефу! — приказал Тимофей Кочетовой. — Если он нас не примет, мы пойдем на штурм и вынесем, на фиг, эту дорогую дверь, будь она хотя бы даже бронебойная! У нас есть требования и мы похожи на кремень в своей непоколебимости!
Секретарша стояла в нерешительности, и тогда Андрей тоже рявкнул на помощницу Куравлева:
— Ну, же! Иди!
Девушка вздрогнула и вновь скрылась за ценной, обитой натуральной кожей дверью. Теперь невольная посредница между делегацией и угрюмым начальником вновь стояла перед огромным дубовым столом. Куравлев поднял недовольное лицо от бумаг.