Клетчатая зебра

Донцова Дарья

– В демократической России на редкость высокий уровень преступности, вот в прежние времена, при Сталине – Хрущеве – Брежневе, царил порядок.

Простите, но это неправда. Оставим в стороне годы царствования Иосифа Виссарионовича, когда одна половина населения сидела в лагерях, вторая ее стерегла, а потом они менялись местами. Но в правление Никиты Сергеевича и Леонида Ильича ни СИЗО, ни тюрьмы, ни колонии не пустовали. Криминальный мир существовал всегда, грабежи, убийства и преступления на сексуальной почве совершались регулярно, просто о них не оповещали население. Подобная тактика замалчивания имела как положительную, так и отрицательную сторону. Люди искренне

считали, что в СССР практически искоренены преступления, встречаются лишь отдельные выродки, способные спереть чужой кошелек или ограбить квартиру. Жители как малых, так и больших городов чувствовали себя в безопасности. В Москве, например, во времена моего детства никто не запирал двери подъездов. Да что там подъезды! Очень часто и двери в квартиры стояли чуть ли не нараспашку. Собственно, кого было опасаться? Соседей? Так они свои люди, которых все знали как облупленных. Но, с другой стороны, никто из наших родителей и не подозревал о том, что вернувшийся с Севера Ваня, сын тети Мани, вовсе не шахтер, работавший по найму в суровых условиях, а недавно освобожденный педофил. Тетя Маня крепко держала язык за зубами, а Ваня через какое-то время вновь совершал преступление.

– Давайте сходим к вашей подруге и поговорим с ней! – в очередной раз предложила я.

Зинаида Семеновна покачала головой.

– Это невозможно.

– Почему? – удивилась я.

Старушка нахмурилась:

– Она умерла, тело пока находится в НИИ Склифосовского. Понимаете, как вышло… Галина Львовна из восемнадцатой квартиры пошла к Липе сахару одолжить, долго звонила в дверь, потом испугалась, позвала участкового… нашли ее в постели… Липа в последнее время сильно сдала, она моложе меня, физически крепкая, легко по лестнице пешком бегала, но вот с памятью плохо стало…

Олимпиада Борисовна пошла к врачу, а тот огорошил ее заявлением о начинающейся болезни Альцгеймера. Несчастная прибежала к соседке и заплакала:

– Зина, что мне делать?

– Сходи к другому врачу, – посоветовала Зинаида Семеновна. – Твой медик неправильный! Разве можно человека подобным диагнозом пугать?

– Нет, он замечательный специалист, – рыдала Липа, – очень деликатный. Прописал мне лекарство, сказал, что оно замедлит процесс моего превращения в безмозглую курицу, но насовсем течение болезни не остановить. Зина, я же одинокая, что со мной будет, если я лишусь разума? Окажусь в психушке, в бесплатном отделении, голодная… Нет, лучше умереть!

Зинаида Семеновна не нашла слов, чтобы утешить соседку. Как назло, ей вспомнилась старая пословица: «Семейная баба живет, как собака, а умирает, как человек, одинокая баба живет, как человек, а умирает, как собака».

Олимпиада Борисовна пала духом, практически заперлась дома, выходила на улицу только за продуктами, перестала следить за собой, не меняла одежду, не мылась. Зинаида Семеновна тревожилась за соседку, пыталась расшевелить ее, но успеха не достигла. Той требовалась не дружеская поддержка, а помощь грамотного врача. А потом вдруг случилось удивительное: старушка взяла себя в руки, сходила в парикмахерскую, даже начала красить губы. Зинаида Семеновна встретила соседку во дворе и радостно воскликнула:

– Ты чудесно выглядишь!

Приятельница махнула рукой:

– Все решено! Как только успокою Валечку, уйду к ней. Теперь мне не страшно.

– Валечку? – растерянно переспросила Зинаида Семеновна.

– Мою доченьку, – пояснила Олимпиада Борисовна. – Она на том свете мается, видит, что ее убийца счастливо живет, и покоя себе не находит. Вот отомщу и уйду к девочке.

Очевидно, все чувства, испытанные

в тот момент Зинаидой Семеновной, разом отразились на ее лице, потому что соседка усмехнулась.

– Думаешь, я уже окончательно спятила? Нет, разум пока еще при мне. Просто я встретила человека, который помог поговорить с Валечкой.

Зинаида Семеновна чуть не разрыдалась от жалости к приятельнице и напомнила:

– Твоя дочь давно погибла.

– Телом она умерла, – согласилась та, – а дух ее жив. Валечка со мной долгие годы пообщаться пыталась, да только я не понимала знаков. Спасибо, появился знающий человек. Он мне помог! Очень добрый! Обещал…

Липа прикрыла рот ладонью, но Зинаида Семеновна начала трясти подругу и требовать от нее откровенного рассказа. В конце концов Олимпиада Борисовна выложила абсолютно фантастическую историю.

Ей позвонил незнакомый мужчина, представился экстрасенсом и заявил:

– Хочу вас сразу предупредить: я оказываю услуги совершенно бесплатно. Не беру ни денег, ни подарков, бескорыстно выполняю возложенную на меня Господом миссию. Я должен передать вам послание от невинно убиенной Валечки.

Чем дольше Липа рассказывала о колдуне, тем яснее Зинаида Семеновна понимала: соседка стала жертвой мошенника. Экстрасенс сплел складную историю о мятущейся душе девочки и сказал, что поможет матери наказать убийцу. А еще он пообещал ей, что после того, как душа виновника смерти Валечки очутится в аду, Олимпиада спокойно, без мучений и страданий, покинет этот мир, встретит на том свете дочку и будет проводить вместе с ней счастливые минуты вечности.

Зинаида Семеновна попыталась внушить подруге, что ее волшебник просто обманщик, но та не захотела слушать ее аргументы. Спустя пару недель Липа пришла к Зинаиде и зачастила:

– Я наболтала тебе чепухи, не бери в голову, сама не знаю, что на меня нашло.

– Главное, ты поняла: тебе попался аферист, – обрадовалась Зинаида Семеновна. – Жуликов на свете много, они заманивают в свои сети одиноких женщин, а потом квартиры у них отнимают.

– Не было никого, – отмахнулась Олимпиада, – я выдумала всю историю от начала до конца. Сама не знаю, что на меня накатило. Сделай одолжение, не рассказывай никому о моей глупости, а то я со стыда сгорю. Наверное, слабоумие прогрессирует, отсюда и болезненные фантазии.

Больше соседки о погибшей Валечке не говорили. Олимпиада Борисовна выглядела нормально, и Зинаида Семеновна, собравшись на Украину к сестре, оставила ей ключи. Ничто не предвещало беды, но вчера приятельница скончалась.

– Самоубийство? – спросила я.

– Нет, нет! – замахала руками Зинаида Семеновна. – Врач сказал, инсульт случился, естественная кончина. Мне жаль Липу, но, с другой стороны, Господь ее вовремя убрал. Кому нужна одинокая старуха, потерявшая рассудок? Кто за ней ухаживать станет, государство? Упаси боже очутиться в социальном интернате!

Зинаида Семеновна умолкла, потом ткнула пальцем в пакет, который я держала в руке.

– Откуда в моей квартире взялись чужие вещи, а? Ключ был только у Липы!

– Думаю, вы уже знаете ответ, – вздохнула я.

– Да, – согласилась старушка, – и он мне не нравится. Неужели Олимпиада Борисовна впустила в мою квартиру посторонних? Похоже, я ее совсем не знала. И зачем она так поступила?

Я опустила глаза. Ну, положим, я знаю ответ на последний вопрос. Экстрасенсу требовалась уютная жилплощадь, чтобы выдать ее за свою и пригласить туда Веру. Думаю, Ким Ефимович, «воскресивший» Сережу, и таинственный мужчина, пообещавший наивной Олимпиаде Борисовне свидание с погибшей дочерью, одно и то же лицо.