Клетка без выхода

Глушков Роман Анатольевич

— Кто ты такой и что тебе угодно? — спросил я, поскольку стало очевидно, что незнакомец пожаловал сюда не за оружием.

— Мы уже встречались с тобой, Арнольд Шульц, — ответил лысый, пододвигая табурет к стене и устало прислоняясь к ней. — Это было совсем недавно в провинции Транквило. Если позабыл, напомню: на прощание мы оторвали друг другу головы.

— Тенебросо? — недоверчиво осведомился я. Медлительность лысого и его странное одеяние не вязались с образом того стремительного типа, который учинил побоище во дворце Фило. Впрочем, кому еще, как не могущественному Тенебросо, уклоняться от пуль таким невероятным способом?

Да и имя Арнольда Шульца, которым назвал меня таинственный гость, Фило упоминал в его присутствии.

— Да, ты знаешь меня как Тенебросо, — подтвердил лысый. — Можешь и дальше называть меня так, хотя этого дубля зовут по-другому. Но в Терра Нубладо у меня столько имен, что некоторые из них я даже начинаю забывать.

— Надеюсь, настоящее-то еще помнишь?

— К сожалению, помню. — Ответ Тенебросо прозвучал странно. — Мануэль Васкес. Так написано в моих документах за пределами этого мира.

Присмотревшись к собеседнику, я пришел к выводу, что он не лжет. Иначе какого черта он вообще сюда явился? Всучить мне дезинформацию? Мог бы найти и более спокойное местечко.

— Твое имя мне совершенно ни о чем не говорит, — признался я. Отвечать откровенностью на откровенность я не намеревался. В отличие от Тенебросо, мне не хотелось раскрывать свое настоящее имя. — Так зачем я тебе понадобился, Васкес? Ты пришел снова меня убить?

— Вот еще! — хохотнул Мануэль. — За прошлую драку мы с тобой в полном расчете и затевать новую нам нет смысла. Ты поверишь, если я скажу, что забрел к тебе случайно? Тем не менее это правда. Иду по улице, вдруг слышу, как какой-то идиот орет другому идиоту, что они, дескать, Проповедника в плен взяли. Вот мне и стало любопытно, врал ублюдок или нет. И впрямь не врал. А я ему зачем-то шею свернул… Да и какой мне прок от твоей смерти, амиго? Так, блажь, разве что пар со злости выпустить. А умереть тебе и без того в скором времени придется. Причем уже по-настоящему. Я это нутром чую — не светит тебе ничего в этой жизни без меня. Сначала уйду я, а за мной и ты.

— Нашел чем коматозника испугать! — буркнул я, но беспокойство все же закралось мне в душу. — Если ты знаешь, кто я в действительности, значит, тебе также известно, что Шульц — единственный скиталец, которому доводилось умирать не только в симулайфе, но и в реальности.

— И как это выглядит в реальности?

— Сказать по правде, симуляция смерти гораздо скучнее — ощущения пресные.

— Забавно, но ты меня утешил… Да, Шульц, мне многое о тебе известно, — подтвердил Тенебросо-Васкес. — Я ведь как-никак далеко не рядовой сотрудник «Терра». Впрочем, Мэддок, вероятно, кое-что тебе обо мне поведал.

— Только в общих чертах. Вроде бы ты и есть тот главный весовщик, который присматривает за весами Баланса.

— Не слишком удачное определение — весовщик… Но в чем-то верно: то, что этот мир такой, какой он есть, целиком и полностью моя заслуга. Все, что в нем происходит, инспирировано мной. Не будь я скромным человеком, давно объявил бы себя местным господом богом. Эта земля, это небо, этот город… — Тенебросо кивнул в сторону окна, — твои одежда, оружие — их тоже сотворил я. Оседлые, фауна, флора… Все мое, кроме скитальцев. Их дубли мне не принадлежат. Игроки сами создают их: кто-то — по предложенным образцам, кто-то выдумывает себе дубль самостоятельно.

— Значит, ты и есть главный программист симулайфа? — предположил я. — Что

ж, рад познакомиться с гением.

— Программист? — снова рассмеялся Тенебросо. — Это я, что ли, программист? Нет, Шульц, ты заблуждаешься. Скажу по секрету: в сравнении даже с самым заштатным программистом «Терра» я в области высоких технологий — профан из профанов. И тем не менее без меня от всей этой армии толстолобых умников нет никакого толку. Моя должность называется не программист, а Бета-креатор. Ни о чем не говорит?

— Абсолютно ни о чем.

— Я так и думал. Даже в «Терра» о моем существовании знают единицы. А остальные и впрямь считают, что где-то в засекреченной лаборатории бригада самоотверженных программистов корпит в поте лица над созданием симулайфа. Святая наивность…

— Чем же конкретно ты занимаешься?

— Протираю мягкое кресло, целыми днями читаю гору скучной литературы.

— И все?

— Все.

— По-моему, ты бредишь… — Я пристально всмотрелся в мутные глаза Тенебросо, выражение которых с начала разговора так и не изменилось. — Или пьян!

— Что, не веришь мне, Шульц? Ну и не надо. Ничего больше тебе, ублюдку, не скажу!.. А ведь ты угадал: я и впрямь пьян. Разве, будь я трезвый, здесь творился бы такой бедлам? Неделю уже не просыхаю. Не в симулайфе, конечно, а там… — Имея в виду реальный мир, Тенебросо указал почему-то в пол. — Сижу сейчас в своем кресле, вторую бутылку виски за сегодня потихоньку допиваю. И вас, кретинов, между собой стравливаю. Забава, достойная бога. Смешно, не правда ли?

Вот так встреча! Одна из крупных шишек «Терра» — я был убежден, что заявление Васкеса недалеко от истины, — напилась и болтается по Терра Нубладо, в то время как должна следить за поддержанием Баланса. И не предполагал, что в этой крутой фирме такая отвратительная дисциплина. Извольте наглядный урок о вреде пьянства: стоило богу уйти в загул и забыть о своих обязанностях, как мир тут же скатился в хаос. Не по этой ли прозаической причине наступит однажды и библейский конец света? Помнится, в «Апокалипсисе» что-то даже говорится об ангелах и пролитых ими на Землю чашах. Не о пьянке ли на небесах там идет речь?

— Дай-ка попробую угадать, почему ты в загул ударился… — Наша беседа была крайне несвоевременной, однако когда бы мне еще выпал случай побеседовать со столь уникальным человеком, с которым мы, ко всему прочему, однажды оторвали друг другу головы. Безумие, скажете вы. Такова «симу-жизнь», отвечу я. И многое в ней действительно выглядело безумным. — Хоронишь свой некогда успешный бизнес? Сколько еще «Эребусов-Буцефалов» мог бы в свой гараж загнать, не обнаружь мы вашу башню Забвения?

Тенебросо долго и пристально изучал меня исподлобья, после чего осклабился и, погрозив пальцем, изрек:

— А ты парень не промах. Наверное, раньше был тот еще пройдоха. Как и я, впрочем. Восемь лет в Эйндховене! — Он с гордостью стукнул себя кулаком в грудь. — За финансовые махинации в особо крупных размерах и оказание сопротивления при аресте. А ты, я в курсе, со взрывчаткой за броневиками гонялся, так? Крупный куш, драйв и море адреналина! Знакомая ситуация.

— Не только за броневиками, — ответил я, чувствуя, как внутри у меня невольно запела струна, которую никто не задевал уже двадцать пять лет. Любопытно, а я-то считал, что струны эти давно полопались от времени. — Много чем в молодости пришлось промышлять.