Клетка для эгоиста

Светлова Грушенька

— Вы будете вдвоем? — уточнил официант.

— Да. Нам где потише, — бросил Лука, придирчиво осматривая двухъярусный зал.

Их отвели к столику на втором уровне у панорамного окна и оставили одних. Внизу все столики оказались заняты. Наверху же зал был заполнен от силы на треть. Атмосфера и правда была спокойной и располагающей к беседе.

— Ты бывал здесь раньше? — поинтересовалась Кристина, когда он помогал ей снять пальто.

— Да, здесь неплохой выбор вин и не пробиться, когда выступает кто-нибудь популярный. Сегодня, как видишь, затишье…

Они уселись напротив

в глубоких мягких креслах с высокими спинками. Лука тут же закурил, с наслаждением затягиваясь и неспешно выдыхая дым. Кристина невольно следила за его пальцами и губами, чувствуя, что и он ее изучает, считывает какую-то только ему одному ведомую информацию. К щекам прилил жар, губы пересохли, в животе кружила воронка.

— Что будешь пить? — Короткий холодный взгляд в глаза и слегка приподнятая бровь.

— Что-нибудь полегче…

Она не стала вмешиваться, когда он заказал бутылку баснословно дорогого вина и какие-то легкие закуски. Просто старалась не растерять последние остатки смелости рядом с этим мужчиной. Пытаясь понять, что же в нем изменилось за эти годы, пришла к выводу, что все и ничего. Внешность стала чуть грубее, но это лишь добавило ему мужественности и харизмы. Взгляд потемнел, стал еще более пресыщенным, непроницаемым и горделивым. Каждая черта и жест говорили о полной, несокрушимой самоуверенности, которая одновременно восхищала и пугала. Опасный и бескомпромиссный тип. Его кажущаяся уступчивость и готовность к диалогу, скорее всего, были обманчивой иллюзией… Сейчас он хотел быть снисходительно вежливым, дать ей ощущение свободы, но вовсе не факт, что так будет и дальше.

— Ты хотела задать мне какие-то вопросы… — сам подтолкнул он, отпивая немного вина. Кристина последовала его примеру, чтобы расслабиться. Тщательно взвешивая слова, она произнесла:

— Я не знаю, зачем ты меня позвал и какие у тебя цели… Но в любом случае, я должна чувствовать себя в безопасности. Поэтому… я хочу знать, что ты за человек, если мы продолжим общаться…

— Я слушаю, Кристина…

Его спокойствие внушало бы доверие, если бы она раньше не знала другого Луку, вовсе не такого уравновешенного и деликатного. Поэтому она продолжила, предусмотрительно спрятав взгляд в бокале с вином.

— Когда-то я видела кое-что в твоей комнате, — начала она, но на пару секунд замялась. — Видео с одной девушкой… Ты был с ней очень жесток.

Мучительно зависшая пауза. Глубокая затяжка, медленный выдох дыма. Кристина сглотнула.

— У меня было много девушек. Но я понимаю, о чем ты. О каком бы видео ни шла речь, полагаю, она сама этого хотела.

Ее глаза невольно расширились, дыхание участилось, между бровей пролегла упрямая складочка.

— Так ты оправдываешь свое желание бить женщин?

Еще одна затяжка и мягкий сексуальный выдох. Он не пытался прятать взгляд, хотя по всему было видно, что едва ли он доволен этой темой.

— Это не оправдание, — Лука коротко качнул головой. — Я никогда не притворялся хорошим. Это объяснение. Некоторым людям нравится играть в жертву и хищника. Одна из самых распространенных фантазий у женщин — быть изнасилованной и униженной доминирующим

партнером. Но большинство не может решиться на подобный эксперимент. Останавливает страх перед реальной опасностью, перед болью, и моральные принципы. Кто-то готов попробовать, но не может найти партнёра, которому можно доверять. Лишь единицы решаются на то, чтобы воплотить свои фантазии. Не вижу в этом ничего предосудительного.

Девушка вновь невольно сглотнула, облизав губы. Лука опять мягко взял сигарету в губы, касаясь их двумя пальцами. В этой его манере курить было нечто магическое. Почему-то каждое его движение завораживало. Кристине пришлось помотать головой, чтобы избавиться от этого наваждения.

— То есть… ты до сих пор практикуешь БДСМ…

— С некоторыми девушками. С их согласия, — невозмутимо подтвердил он.

— Что бывает, если они не согласны?

— Как правило я отступаю.

— То есть они перестают быть для тебя интересны?

— Не совсем. Я готов к компромиссам, если девушка по-настоящему мне нравится.

— А если она не готова?

Лука чуть поджал губы и пожал плечами.

— Значит, я не настолько ей интересен.

Она набрала в грудь больше воздуха. Его безапелляционная логика бесила, черт возьми! Как все просто выглядело с его стороны! Будто он никогда ни в чем не сомневался и ни разу не пытался меняться ради кого-то… Во рту образовалась горечь, но она сделала еще один глоток вина. Если уж выяснять все до конца, то именно сейчас, чтобы потом не было сожалений.

— Если не брать БДСМ… тебе ведь все равно нравится причинять женщинам боль? — На этот раз в ее голосе зазвенел гнев.

— Иногда бывало… раньше… Хотя это никогда не было самоцелью.

Каждый его новый ответ злил все больше, бередя старые раны и причиняя новые. Кристина нахмурилась.

— Со мной разве была не самоцель? — горячо прошипела она, чувствуя, как подбородок дрожит. Лука отложил сигарету в пепельницу, вздохнул и откинулся на спинку кресла. Она чувствовала, что он не хочет произносить это вслух, но он все же произнес.

— С тобой мне просто хотелось развратить неопытную невинную девочку. В частности, потому что этой девочке самой хотелось, чтобы ее развратил опытный и порочный мужчина. Мы нашли друг друга на тот момент, и нам было хорошо. Просто такие союзы не могут быть долгими по определению.

Сердце заколотилось, как бешеное. В легких зажгло от недостатка кислорода. Глаза защипало.

— Ты всегда уверен, что девушкам нравится, как ты с ними поступаешь, да?

— Нет, нравится им не всегда и не все, но очень часто они готовы с этим мириться.

Губы дрогнули в судороге, но Кристина смогла себя перебороть.

— А тебе никогда не приходило в голову, что у них могут быть чувства к тебе, и ты пользуешься этой их слабостью?

Лука не отводил от нее серых пронзительно холодных глаз.

— А тебе никогда не приходило в голову, что у меня тоже могут быть чувства? Просто я такой, какой есть.

— И поэтому ты считаешь себя вправе делать им больно так или иначе? — В ее голосе отчетливо звучало негодование. — Черт, Лука! Это болезнь! Ты никогда не думал полечиться?!