Клетка для головы
Шрифт:
– В десять – трансляция речи Верховного!
Ровно в десять вечера говорящая голова стала вещать в эфире по всем каналам; она изливала свои зомбирующие «сладкие» речи на зрителей, повторяла фразы за фразой, внушая иллюзорный покой. Том, удобно разместившийся в кресле, обмяк всеми мышцами и перестал шевелиться. Он слушал проповедь Протектора, безропотно исполняя приказ, как дрессирован-ная собака: «Сидеть, слушать, запоминать!» Двадцать минут пролетели в полном внешнем умиротворении. Вдруг комнату озарил свет фар подъехавшего транспорта. Том резко кинулся к окну, предполагая, что недавние «гости» снова вернулись, и стал наблюдать за происходящим: из припаркованного магнитомобиля черного цвета вышли три человека, приблизились к парадному входу соседа; дверь отворил хозяин, встревоженное лицо которого осветил уличный прожектор. Эти три силуэта протянули руки в знак приветствия, затем предъявили какой-то предмет. Мужчина начал активно выказывать возмущение, жестикулируя руками и выкрикивая отдельные слова на повышенных нотах. Он не принимал этот предмет, который, сколько мог разглядеть Том, был схож с пакетом документов. Один из проверяющих старался успокоить мужчину, второй же резко про-сунул руку за отворот пальто, демонстрируя
ГЛАВА 2
Научно-исследовательская корпорация
Том встретил рассвет с ясным сознанием, а происходящие события выстроились в простые выводы: патруль на каждом шагу, вечерние проверки, голос Верховного, дополнительные камеры в доме – все это стало вдруг еще более претить ему. Эти умозаключения мгновенно стали выра-жаться не только внутренним несогласием, но и внешним физическим отторжением: к горлу подступила легкая тош-нота, перед глазами появилась рябь, голова стала тяжелой. Миллер незамедлительно мобилизовал все свои ре-зервные силы и поднялся с постели. Он стал неохотно одеваться и думать о корпорации: «Здесь также в основе всей деятельности лежит управление и контроль: управление сотрудниками, управление планом, контроль над сроками выполнения плана, контроль над объемом нормы, техни-ческий контроль». Но как только Том подумал о своем ав-торском проекте как о живом существе, находящегося под охраной искусственного интеллекта Тью, то напряжение, ежедневно преследующее его, немного отступило. А перед глазами предстал героический этюд, на котором голографическая Тью, одиноко обитающая в отделе и навсегда закры-тая в этом кластере, самоотверженно защищает его детище и авторское право, ограничивая доступ любопытствующим «чужакам» к его файлам, базе данных, результатам изобретения. Том настойчиво стал напоминать себе, что он свободен в своем творческом полете и что на дистанции между узловыми моментами своего потока мыслей он мог перейти с позиции нигилиста на мировоззрение человека, способного отрешиться от гнетущих идей о системе миропорядка и, наконец, творить свободно, без препятствий, творить как бла-женненький. Казалось, само время остановилось этим утром, пока он убеждал себя в необходимости примирения с текущими обстоятельствами и целесообразности научной деятельности. И ему оставалось только выйти из этих изнуряю-щих бесконечных обобщений и выводов. Только тогда станет возможным направить свой пыл и энтузиазм на проект! Том заварил кофе. Но чашка кофе не столько взбодри-ла его, сколько добавила степень головной боли, возникшей внезапно, как только он завершил напряженный анализ. Эта боль в лобной части распространилась на височную и стала стучать изнутри, словно молоточком. Тогда Миллер и принял решение поставить магнитомобиль на самоуправление. К тому же насыщенный транспортный трафик в эти утренние часы!
Магнитомобиль выстроил маршрут и беспрепятственно доставил Тома в Научно-исследовательскую Корпорацию – НИК. В свой отдел «Академия космических технологий» Миллер вошел встревоженный, нервный. Он поспешил влиться в обычный режим работы: открыл файлы, пробежал взглядом по тезисам своего доклада и тексту проекта «Управление мыслями на расстоянии». И опять стал рассуждать: «За этой темой стоит время, стоит многолетний труд… Результаты проекта были ожидаемы мной, но не сотрудниками, ни обществом. Завтра – в два часа дня – я должен презентовать отчет согласно программе конференции». Том стал думать о последствиях. Он чувствовал интуитивно, чувствовал всем своим нутром, что вопросы, на которые он знал ответы, представлять широкой аудитории слушателей не время, что в нем нет сейчас той воли и той силы духа, которые были его спутниками на этапе зарождения концепции проекта. Может, сейчас нужно было бы ему вернуть эту веру в собственную решительность, дерзость, смелость? Но вместо этого Том побрел по колее запутанных мыслей. Вдруг в разгаре этих внутренних сомнений настойчиво прозвучал голос разума, который запретил ему делиться своими изобретениями. И, наконец, неутомимая мысль выдала решение – обозначить актуальность темы, представить только методы и теоретические технологии.
***
Безусловно, умственные способности Тома зачастую рождали в нем чувство превосходства над многими сотрудниками НИК, и, обладая одновременно несколькими категориями интеллекта – логико-математическим, про-странственным и внутриличностным, – он чувствовал себя уверенно в диалоге с коллегами, но все же держался больше отстраненно, нежели горделиво. В этой отстраненности проявлялся его характер, а его отчужденность в общении – не что иное, как прямолинейность, принципиальность и неприязнь к пустым разговорам. Он даже не позволял себе снисходительную улыбку, какой улыбаются все люди, когда по их субъективному мнению оппонент не соглашается с общепринятыми идеями. Но, не смотря на тактичность Миллера, научные работники уклонялись от словесных дуэлей с ним и тех рас-суждений, которые требовали категориального системного мышления, ограничиваясь только цитированием достоверных фактов из-за боязни попасть впросак. Лишь некоторые из собеседников Тома отваживались вступить в спор, но тут же, уже на первых минутах разговора, теряли общую канву взглядов, и эта их неопределенность в суждениях выходила наружу – теория становилась догмой, а собеседник Миллера – запальчивым и невыдержанным. Том и сам понимал, что не каждый мог перенести словесное поражение, и было бы разумнее ему отстраниться от коллектива, уйти с головой в свою работу. Заурядность прочих подтверждалась также и тем фактом, что коллеги Тома работали лишь в одной области знаний, он же – на стыке нескольких! Однако общество 2130 года, претерпев эволюционный социальный прогресс, все же не искоренило жесткую конкуренцию и формы правления. И эта сохраненная структурная иерархия, существо-вавшая сотни лет, по-прежнему диктовала свои
***
В обозначенное время, согласно программе конференции «Магнитосферные технологии», Том был готов представить свою разработку по защите информации в том объеме, который позволит ему по-прежнему оставаться не-досягаемым в этом направлении исследований. Более того, гарантирует ему некоторую неуязвимость: раскрывать все карты еще слишком рано – свои знания и навыки по дисси-муляции мыслей от цифровых наблюдателей нужно прибе-речь для себя.
За несколько минут до презентации к Тому подошел сотрудник Джон Дэвис, который незамедлительно решил применить тактический ход по устранению конкурента, ход, как в шахматной игре. Казалось бы, он начинает с прямой атаки, а потом отрабатывает на собеседнике несколько запутанных дебютов.
– Я ознакомился с программой конференции, темой Вашей работы… Вы убеждены, что это только Ваши изыска-ния? Если ли у Вас соавторы? – Джон бросил эту первую фразу с намерением подорвать уверенность Тома.
На этом он не остановился, не все партии он разыграл; двуличная натура Дэвиса диктовала следующее: сначала вызвать сомнения, затем войти в доверие, выказывая внешнее расположение, а в конце – извлечь пользу от инноваци-онных изобретений лично для себя. Ко всему прочему Дэвис ставил перед собой сверхзадачу – обратить остальных слушателей в противников Миллера.
– Я уверен, коллеги не поддержат Вас. Ваши материалы, наверняка, сыроваты. Вы работаете четыре года над этим изобретением. Я же, позвольте заметить, корпел по смежной теме последние десять лет. Я приглашаю Вас в гости… В дружеской обстановке, избегая регламента конференции, обсудим спорные моменты, обменяемся основными поло-жениями, найдем точки соприкосновения, станем сотруд-ничать. Я готов помочь, – убеждал Джон Дэвис, вкрадчиво вглядываясь в глаза Тома, а затем жестом указал на слушателей, – а на наших коллег не стоит и время тратить!
Весь этот монолог Миллер выслушал с каменным лицом и подумал: «Считает, что это он определяет ходы и всю последующую «игру»? Решил присвоить! Сначала «уто-пить», а затем – «прибрать к рукам»». Но вслух он лишь сухо произнес:
– Мне нужно идти. Время моего доклада.
Дэвис утвердительно закивал и расплылся в ехидной улыбке, думая, что его дело сделано – настроение у оппонен-та подорвано, недоверие к аудитории вызвано. Но за несколько шагов до кафедры Миллер глубоко вдохнул полной гру-дью. Он слышал удары своего бьющегося сердца – настолько сильно его охватило волнение! Однако его способность к мысленной мобилизации в экстремальных ситуациях спасли положение. Голос Тома зазвучал убедительно. Его уста произносили фразу за фразой, глаза загорелись благодарным блеском в сторону слушателей. А трехмерные слайды, ви-зуальные объекты изобретения, подробные комментарии –вызвали заслуженные аплодисменты. Он дошел до момента дискуссий, которые в процессе обсуждения сложились в еди-ное мнение. От такой доброжелательной атмосферы Том невольно расправил плечи, ощущая удовлетворенность. Но самый главный оппонент не собирался отступать.
– Уважаемый Том Миллер, овации не оплатят Вам реализацию этой идеи. На какие средства Вы собираетесь получить патент и осуществить производство? Как известно, корпорация работает над единой программой, направ-ленной на развитие нашего города. Вы же и подобные Вам энтузиасты и индивидуалисты, отказывающие работать под руководством наставников, вытягивают все электронные номиналы из крупных, действительно, важных проектов!
«Действительно важных», – Том мысленно повторил эту язвительную фразу, понимая сложные механизмы деятельности офшорных компаний.
– Позвольте добавить, исходить нужно из понимания общей концепции, – продолжил с притворной любезностью Дэвис, обрывая докладчика и обращая фокус зрения присутствующих в конференц-зале на себя.
Такое поведение было свойственно Джону Дэвису – уместна ли или нет его теория, но он ее озвучивал, не счи-таясь с регламентом выступления, добиваясь лишь одной цели, той, к которой стремятся все закомплексованные личности – быть в центре внимания! В этом ученом уживались две противоположности: с одной стороны, на поверку, это был человек уступчивый, не-последовательный, ведомый, расточительный. Но именно эти качества характеризовала его с лучшей стороны. А вот с другой – совершенно невыносимый: с чувством собственного превосходства, с кичливыми претензиями на недораз-витость рода Homo sapiens (исключением, конечно же, был он сам!), принижающий всех вокруг за счет преувеличения собственных достоинств. За эту вторую часть натуры Джона Дэвиса ненавидел весь коллектив, но из-за позиции кон-формизма коллеги не вступали с ним в конфликт напрямую, убеждая себя, что высказывания о своем неприязненном отношении ничего не изменят. Лишь его жена, присутствующая здесь же, не замечала ни его грязной шеи, ни его вы-сокомерного тона, ни бестактной критики оппонентов; она слушала его демагогию с огромным вниманием, восприни-мая его нарочитую речь за проявления большого ума!