Клетка для простака
Шрифт:
Хью ощущал звон в ушах и рокот крови в голове.
— Вы можете нам открыть, — спросил он, — мотив преступления!
— Э-э? О да. Корыстный интерес.
— Корыстный интерес? — воскликнула Китти. — Но…
К ним приближался суперинтендент Хедли, оставив у калитки двоих сопровождавших его мужчин.
В одной руке он нес портфель и небольшой чемодан. Пока он подходил, все собравшиеся следили за каждым его движением.
— Добрый вечер, — сказал Хедли. — Мисс Уайт. Мисс Стерджес. Миссис Бэнкрофт. Мистер Роуленд. — Он повернулся к Нику. — Ваше имя доктор Николас Янг? — спросил он.
Ник сделал резкое движение
— Вам отлично известно, как меня зовут, суперинтендент. В чем дело?
— Формальность, сэр, — ответил Хедли бесстрастным голосом. — По окончании дознания я буду вынужден попросить вас отправиться со мной в отделение полиции на Дейлроуд, где вам будет предъявлено официальное обвинение в убийстве Фрэнка Дорранса и Артура Чендлера. В связи с этим, доктор Янг, я должен предупредить вас…
Хью Роуленд, который до того собирался закурить, выронил из рук и сигарету, и спичку. Медленно, очень медленно все обернулись и с немым изумлением уставились на Ника.
Глава 20
Объяснение чуда
Презрительная ухмылка не исчезла с лица Ника, однако к ней прибавилось выражение недоверчивости. Держа на коленях костыль, он прямо и непринужденно сидел в инвалидном кресле. Он громко фыркнул, откинул голову и рассмеялся в лицо всем собравшимся.
— Вздор! — сказал он. — Оставьте ваши шутки и принимайтесь за дело.
— Это не шутки, сэр, — возразил доктор Фелл.
— Не лезьте, куда вас не просят, — отрезал Ник. Он быстро оглянулся и снова откинул голову. — Это не ваше дело.
— Сэр, — сказал доктор Фелл с угрожающим спокойствием, — вы очень точно выразились; это именно дело, и отнюдь не моих рук. Однако, поскольку я принял некоторое участие в распутывании того, что вы совершили, то намерен — с разрешения Хедли — доставить себе удовольствие сказать вам, что вас ждет.
— И что же?
— Виселица, — заявил доктор Фелл. — Понятно?
Повисло тяжелое молчание. Ник снова рассмеялся.
— Старого Ника! — проговорил он сквозь смех. — Меня! — Он искал глазами Бренду. — Всем нравится насмехаться над бедным калекой. Бренда! У меня в пиджаке, в боковом кармане, есть сигареты и спички. Ты не…
— Нет, сэр, — спокойно сказал Хедли. — Останьтесь на месте, мисс Уайт.
Доктор Фелл обернулся к собравшимся.
— Мне бы хотелось поведать вам, — начал он, — несколько истин об этом очаровательном, гостеприимном, добродушном, приветливом джентльмене. Поэтому вы и собрались здесь. Особенно вы, мисс Уайт, должны выслушать мой рассказ. Занятие не из приятных, но оно снимет груз с вашей души. Вы должны увидеть, что за планы на самом деле зрели в этой голове. Гром и молния, да он же красавец!
— Значит, мне придется иметь дело с вами? — холодно спросил Ник.
Доктор Фелл не сводил глаз с Бренды.
— Послушайте его, мисс Уайт, — сказал он. — Разве вы не узнаете в его голосе Фрэнка Дорранса? Если вам никогда не приходило в голову задуматься над истинным характером мистера Николаса, неужели вы ничего не замечали, глядя на Фрэнка Дорранса? Кто вылепил Дорранса? И если ученик был хладнокровной, расчетливой тварью, отлично знавшей, что почем, то каков же учитель?
Он никогда не питал теплых чувств к Фрэнку Доррансу. Дорранс интересовал его лишь чисто психологически, с точки зрения формирования характера. Его преувеличенная привязанность к Доррансу, его преувеличенная
Правду можно высказать в двух словах: он разорен. Несмотря на его дом, его машины, его картины, его столовое серебро, у него нет ни фартинга. Нам неизвестно, когда началось его падение. Но началось оно задолго до того, как покойный мистер Нокс составил свое странное завещание.
Николас Янг не имел к нему никакого отношения. Но потом и, вероятно, весьма скоро он понял, какую пользу может из него извлечь — если не погнушаться убийством. Как же могло ему помочь это завещание? Никак — если Дорранс останется жив. Мы знаем, что все деньги до последнего пенса были отписаны Доррансу. Дорранс (мы слышали, как вы, мисс Уайт, говорили об этом) собирался вложить их в сеть ночных клубов. Ученик прошел слишком хорошую школу. Единственное, на что Дорранс скупился, — так это деньги. Мисс Стерджес может подтвердить. Предположим, что отчаявшийся Николас Янг пришел бы к Доррансу и сказал: «Я весь в долгах и не могу из них выбраться». Дорранс ответил бы ему: «Извините, старина, но это ваша вина, не так ли? У меня свои планы, и я ничем не могу помочь вам». С другой стороны, предположим, что все деньги наследует мисс Уайт.
Доктор Фелл помолчал Бренда была так бледна, что ее глаза казались темными. Хью почувствовал, как она схватила его за руку и крепко сжала. От волнения она не могла смотреть на Ника.
Доктор Фелл снова заговорил прежним спокойным тоном:
— Не потому ли, мисс Уайт, вы сперва отказали Роуленду, что рассчитывали помогать доблестному, никогда не жалующемуся Нику из содержания, которое Дорранс выплачивал бы вам после свадьбы? А-хм? Не касались ли постоянные намеки Ника: «Я старался делать для тебя все, что в моих силах», «Дела не всегда обстоят так, как нам бы хотелось», — не касались ли они денег?
Бренда все еще не могла вымолвить ни слова. Она приоткрыла рот и снова закрыла его.
— Вы понимаете, — продолжал доктор Фелл, — что он надеялся жениться на вас?
Бренда широко раскрыла глаза, и на ее вспыхнувшем лице появилось недоверчивое выражение.
— О да. Не следует недооценивать тщеславие этого джентльмена. Его распирает от тщеславия. Вот почему он так не хочет стареть. Вот почему он разбивает гоночные машины и вызывает знакомых состязаться с ним в беге. Он смотрелся в зеркало и не видел никаких причин, мешавших ему стать мужем богатой и благодарной жены: как только уляжется шумиха. А тем временем, разыгрывая романтическое волнение по поводу свадьбы Бренды Уайт и Фрэнка Дорранса, размышлял над тем, как убить этого самого Дорранса.
— Докажите! — воскликнул Ник и рассмеялся в лицо всей компании. — Не думаю, что вам удастся убедить в этом Бренду. Ведь так, дорогая?
— Проследим все с самого начала. Эту мысль ему подала, конечно же, автокатастрофа. Его переломы — самые что ни на есть настоящие. Он действительно не может пользоваться правой рукой и левой ногой. Но, следя за ходом его мыслей, мы видим, как пришло к нему внезапное осознание того, что он может, не опасаясь последствий, убить Фрэнка Дорранса. Основная сложность заключалась в следующем: на него не должно пасть ни тени подозрения.