Клетка для разума (сборник)
Шрифт:
Судья махнул полицейским в форме, которые стояли рядом с арестованными.
— Увести осужденных, — приказал он.
Потом он снова повернулся к Модьуну и вежливым тоном добавил:
— Я хочу поблагодарить вас за ваши честные свидетельские показания, которые помогли установить, что эти четверо обвиняемых действительно виновны в предъявляемом им обвинении и нам не нужно проводить дальнейшую бюрократическую процедуру.
— Да-а-а, — с сомнением протянул Модьун.
19
«Я
И все же весь остаток дня, когда проходило судебное разбирательство, его тело оставалось неприятно разгоряченным. Что, несомненно, было нездоровой реакцией его желез на то, с чем не мог согласиться его идеальный с философской точки зрения мозг. И в привязанности его тела к Руузбу и остальным самым нелепым было то, что он встретился с ними совершенно случайно.
«Не то, чтобы я выбрал их за какие-то особые качества, которые впоследствии обнаружил в них», — мелькнула у него мысль.
В день своего выхода из-за барьера он остановил автомобиль, где находилось четверо существ, и занял одно из двух свободных сидений. Вот и все, с чего началось их знакомство. Между этой четверкой в автомобиле и любыми другими людьми-животными нет разницы.
«Это, — убеждал он себя, — реальное отображение моих отношений с ними».
И тем не менее его тело оставалось более разгоряченным, чем обычно.
Утром на четвертый день после суда раздался звонок в дверь. Открыв дверь, Модьун увидел офицера-гиену в форме. Он вежливо сообщил ему, что «четверо осужденных получили отказ в ответ на апелляцию верховному суду. Поскольку он проходил по делу как главный свидетель, то суд настоял, чтобы ему сообщили об этом решении».
Модьун уже собрался было поблагодарить офицера и закрыть за ним дверь, когда вдруг понял, что его лицо покраснело от этой новости. И поторопился сказать:
— Я хочу посетить осужденных перед казнью. Можно это устроить?
— Буду только рад навести справки от вашего имени, — ответил офицер, — и сообщу вам решение.
Выяснилось, что он может это сделать, и ему дали разрешение посетить осужденных перед казнью вечером на шестой день после суда.
«Они ведут себя очень любезно и законно во всем этом деле», — был вынужден признаться Модьун. Похоже, он совсем ошибался, когда думал раньше, что все это — какой-то хитрый план, нацеленный против него.
Снаружи тюремная камера выглядела просто, как обычная спальня, которая запиралась на замок. Перед дверью сидел гиена-караульный. Он внимательно прочитал разрешение на посещение Модьуном осужденных, после чего отпер дверь, подождал, пока тот войдет, а потом запер ее за Модьуном.
Несколько секунд ему казалось, что в камере никого нет.
— О Господи, посмотрите, кто здесь!
Вслед за этими словами поспешно показались и остальные три пары ног, и еще три знакомых лица людей-животных показались на нижних койках. Все четверо поднялись, подошли к посетителю и пожали ему руки.
Оглядываясь. Модьун увидел, что вообще-то имеются различия между этим помещением и другими спальнями: за койками был альков, и там находились стол и знакомое устройство из столовой.
Модьун робко сказал после краткого осмотра:
— Мне казалось, что лучше зайти попрощаться.
Большая слеза покатилась по щеке Руузба. Кожа его, кажется, приобрела бледный цвет, и он не очень хорошо выглядел, о чем свидетельствовали впалые щеки.
— Спасибо, дружище, — произнес он сдавленным голосом.
Модьун посмотрел на него с заметным удивлением.
— В чем проблема? — спросил он. — Каждый должен уйти, рано или поздно. Так почему бы не сейчас? — Потом Модьун поправился: — То есть завтра.
После этих слов наступило молчание. Затем Дуулдн подошел и остановился перед Модьуном. Щеки его горели двумя огромными розовыми пятнами. Он сглотнул, очевидно сдерживая свои эмоции, и сказал:
— Дружище, у тебя довольно странные взгляды.
Он помрачнел и продолжил:
— Модиунн, никогда раньше не встречал я обезьяны, похожей на тебя. Ты сидел в свидетельском кресле и наговаривал на нас.
— Но ведь правда всегда правда, — защищался Модьун.
В этот момент он понял, что замечание, высказанное человеком-ягуаром, отнюдь не дружеское.
— Ты ведь не сердишься за случившееся, правда? — спросил Модьун.
Розовые пятна начали блекнуть. Дуулдн вздохнул.
— Сначала я был зол как черт. А потом подумал: «Ладно уж, это же мои милый глупый друг, обезьяна, и снова говорит не то, что надо». И мой гнев прошел. Правильно, друзья? — он посмотрел на своих спутников.
— Да, — с печалью ответили Наррл и Иччдохз. Руузб молчал, уставившись в пол и потирая глаза.
Их точка зрения была такой бесперспективной, что Модьун чувствовал необходимость попытаться перевоспитать их.
— Сколько вам лет? — поинтересовался он у каждого. И впервые узнал, что их возраст колеблется от двадцати шести до тридцати трех: Руузб оказался старше всех, а человек-гиппопотам — самым младшим. А средняя продолжительность жизни у людей-животных составляла приблизительно шестьдесят лет.
— Итак, — рассуждал Модьун, — вы все уже прожили, грубо говоря, половину обычной жизни. За оставшуюся половину едва ли стоит сражаться.
Озабоченность появилась на их лицах.
Наконец человек-лиса в сердцах воскликнул: