Клетка класса люкс
Шрифт:
– Ты с ума сошла, Света! – крикнул Сережа, бледнея на глазах.
– Это точно, – подтвердила я, лихорадочно оглядываясь в поисках спасительного выхода. А сама подумала, что это единственный разумный поступок госпожи Челноковой за все время, что я ее знаю. Даже если наши трупы обнаружат и подозрение падет на нее, все равно останется шанс выйти сухой из воды. А вот если не удастся довести начатое дело до конца и поставить крест на мстительном супруге, то ни единого шанса остаться в живых у нее уже не будет.
– Ну же, Сережа, отойди! Мне помощник нужен, а не дополнительный труп.
– Неужели ты думаешь, что я соглашусь тебе помогать? – крикнул Сергей, поворачиваясь
– Конечно, – как ни в чем не бывало улыбнулась Светлана, – они ведь отца твоего убили, Сереженька. За то, что он Эльку хотел украсть. Я своими ушами слышала, как они подробности обсуждали…
– Это правда? Почему вы молчите, Владимир Андреевич? Мой отец хотел похитить Элю, и вы его убили?!
– Он ни при чем. Я убил, – неожиданно для всех прокашлял Немов и, сплюнув пузырящуюся на губах кровь, захрипел на всхлипывающую под ним Элю: – Лежи смирно, если не хочешь пулю получить.
– Все равно получит, – сказала Светлана опуская пистолет на уровень глаз. – И наседка ее, которая на моего мужа вешалась, тоже получит. Н-на, гадина!
Я закрыла глаза, ожидая, что пуля отбросит меня обратно в жидкое серое месиво и, вздрогнув от бухнувшего выстрела, почувствовала, что меня и впрямь отбросило. Только не назад, а вбок. Спина больно врезалась в открытый щиток с тумблерами, и боль, заставившая меня открыть глаза, стала невыносимой. Потому что между мной и чокнутой КМС по стрельбе стоял Павел и, вцепившись в мои плечи, чтобы не упасть, закрывал меня от пуль. Еще один выстрел, и Павел, вздрогнув всем телом, медленно начал сползать вниз. Зеленые глаза заволокло дымкой, но он продолжал упрямо цепляться за меня, как за собственную жизнь.
– Отойди, Сергей! – взвизгнула Челнокова, обращаясь к Хамисову, все еще стоявшему между ней и мужем. – Или ляжешь в цемент вместе со всеми!
Секретарь только замотал головой, не в силах ей ответить, но с места не сдвинулся.
Челноков тоже не стал тратить время на разговоры, а осторожно положил сына на пол и зигзагами понесся к женской фигуре в белом махровом халатике. Я точно знала, что шансов у него нет. Пятьдесят метров открытого пространства, когда тебя расстреливают, как мишень в тире… Что-то снова сработало в моей бедовой голове, и я, не отрывая взгляд от поднявшей оружие Светланы, начала молиться. Наверное, кто-то наверху прислушался к моей просьбе, потому что Светлана вдруг немного отступила назад, испуганная неукротимой силой, исходящей от несущегося на нее мужчины. В тот же миг мои непослушные пальцы щелкнули тумблером, и тяжелая балка с закрепленными на ней мишенями рухнула с трехметровой высоты прямо на помраченную голову Светланы Челноковой.
Мы сидели в больничном коридоре, следя покрасневшими от цемента глазами за снующими по нему медсестрами и врачами реанимационного отделения. На улице вовсю палило солнце и стоял привычный гул сумасшедшей городской жизни, которая отсюда казалась нам такой далекой. Эля спала, свернувшись калачиком на больничном, продавленном диване. Она устала переживать и приставать с расспросами к каждому проходящему мимо человеку в белом халате… Нет, наверное, все-таки неутомимая юла по имени Эля согласилась сбавить обороты потому, что все было хорошо. Я долго отказывалась в это верить, подозревая, что нас просто хотят успокоить, дабы мы перестали периодически наведываться в кабинет главврача. Но вышедший из операционной светоч хирургии, неизвестно какими судьбами занесенный в этот город, улыбался, как объевшийся сметаной
И вот уже шесть часов я сижу здесь и наслаждаюсь этим самым «хорошо». Даже неугомонный Челноков задремал, откинувшись на спинку дивана, а я все сижу и пытаюсь разобраться в себе. Вернее, уже разобралась и теперь просто жду главврача, чтобы кое о чем его попросить. Когда терпение мое начало иссякать, в дальнем конце коридора мелькнул этот уже ставший родным человек в белом халате. Осторожно, чтобы не разбудить отца с дочерью, я встала с дивана и, на цыпочках пробежав по недавно вымытому линолеуму, схватила врача за рукав:
– Пустите меня к ним!
– Девушка, – вздохнул хирург, – я же вам в сотый раз говорю: нельзя…
– Можно! То есть нужно! Вы даже не представляете, как мне это нужно!
Врач окинул меня тяжелым взглядом, посмотрел на часы и вздохнул:
– Хорошо. К одному я вас могу пропустить.
– Но мне надо к двум! К Понизову (я вовремя вспомнила новую фамилию Виталия) и Челнокову. Который Павел.
– Послушайте, девушка, – светоч хирургии начал заводиться, – я и так пошел вам навстречу. А вы мне уже на голову сели и ноги свесили…
– Но мне очень, очень нужно. Поверьте!
– К Понизову нужно?
– Нужно.
– Кто он вам?
– Любовник, – честно ответила я, вогнав пожилого врача в багровую краску.
– А Павел Челноков?
– Любовник.
Смущенный главврач только махнул рукой. И вот я, одевшись в стерильный халат, шапочку и натянув поверх одолженных в больнице тапочек стерильные чехлы, вхожу в палату интенсивной терапии. И вижу человека, склонившегося над Немовым со здоровенным шприцем в руке. Одним прыжком я покрыла разделяющее нас расстояние и до хруста вывернула руку секретарю Сереже. Шприц упал на кровать, и волосы у меня на затылке зашевелились, потому что он был пуст. Поздно? Неужели поздно?! Я уже открыла рот, чтобы позвать на помощь, но тут Сережа проглотил подкативший к горлу комок и тихо сказал:
– Тряпка. Я – просто тряпка. Он отца моего убил, а я его не могу. Вот так, когда он без сознания… А ведь это так просто. Двадцать кубиков воздуха в вену и все. Можно было потом еще добавить… И никто не подкопался бы. Воздушная эмболия и все. Это так просто, а я не могу. Не могу. Можно, я убью его потом, Ника?! Когда он выздоровеет? Можно? Тогда я смогу. Я точно знаю, что смогу. Можно, я убью его потом?!
– Конечно, можно, – я развернула несчастного парня к себе лицом и начала гладить по голове, как маленького. – Все будет, как ты захочешь, Сереженька. Все будет хорошо.
Когда пришедший в себя Хамисов ушел, по-детски размазывая кулаком слезы, я облегченно вздохнула и поплотнее закрыла за ним дверь. И, услышав раздавшийся за спиной смешок, подскочила как ошпаренная.
– Какой приятный молодой человек, – еле слышно прошептал Немов, и теперь из моих глаз потекли соленые ручейки.
– Ты только не убивай его, – так же тихо попросила я, садясь на белую, пахнущую хлоркой простыню.
– Не бойся, Ника, детей я не убиваю, – Виталий помрачнел, вспомнив, как рядом с ним упала двенадцатилетняя девочка, прошитая автоматной очередью, но потом улыбнулся: – А знаешь, теперь она не будет мне сниться. Я ведь сегодня за все расплатился. Лучше бы, конечно, чтобы насмерть, но так тоже ничего. Мне зачтется.