Клетка

Рейвен Елена

— Девочки, вы представляете, кто сегодня в клубе? Тот красавчик, правая рука Косаря. О, я трепещу каждый раз от его взгляда. А как он… — Анжелика замолкает, заметив меня.

— Ай! Федя! — вскрикиваю, когда он плойкой прижигает мне ухо.

— А ты не вертись, как юла, на стуле! — слышу вместо извинений.

— Как дела, Анжелика? — встречаюсь с ней глазами в зеркале.

— Были хорошо, пока тут кокаиновой шлюхой не запахло.

— Брейк, девочки! — в гримерке появляется Аля с органайзером в руке. — Итак, кто у нас сегодня в плюсе? Шанталь, Анжелика, Блэки, Ева и Стэйси.

Остальные ещё не готовы. Девочки, как только диджей объявит парад, вы все должны быть на сцене. Сегодня у нас ожидается много гостей и весьма состоятельных.

— И среди них есть особенные, — тихо, но так, чтобы я услышала, проговаривает блондинка.

— И не мечтай, шлюха, — так же тихо отзываюсь я и натягиваю на себя платье в пол, но при этом с открытой спиной и руками. Лодочки на ноги, чтобы не порвать подол. Эти платья — единственная вещь, в которой не могу себе отказать. Знаю, что на вечеринки или светские тусовки я редко попадаю, хотя бывало и такое, если богатеям нужен был эскорт. Но это на моем веку случалось всего пару-тройку раз. Когда все одетые девочки покидают гримерку, я притормаживаю, всматриваясь в своё отражение. Ощущение чего-то неотвратимого преследует меня весь вечер. Разговор с Ворошиловым дома, потом в машине — всё это словно неотвратимо приближает нас к точке невозврата. И приходится признаться самой себе, что я не готова отпустить этого мужчину из своей жизни. Мне нравится, как он проявляет свои собственнические чувства, нравится, что он хочет быть единственным. Я бы тоже этого очень хотела, хотя и понимаю, что такое просто нереально в наших отношениях.

Ещё раз взглянув на себя, выхожу в зал под первые звуки “Парада”. Песня набирает обороты, а мы все ходим змейкой вокруг пилона. Гости только заходят в зал, рассаживаясь на диванах, и среди них я вижу Андрея и, не удержав равновесия, спотыкаюсь. Этот мужчина тоже не сводит с меня глаз, умудряясь даже послать воздушный поцелуй. А у меня внутри всё леденеет. Перевожу взгляд направо и вижу Сашу, который, прищурившись, смотрит на политика. Чувствую, как Стейси подталкивает меня в спину, чтобы сдвинулась с места, и отворачиваюсь от обоих мужчин. Если Андрей захочет приват, мне не удастся избежать этого, как бы я не хотела. Единственный вариант, это заявить, что я вообще не хожу в випы. Но тогда теряю деньги, а значит, смысл моего пребывания в клубе тоже теряется.

Замкнутый круг какой-то получается. Почти как наш хоровод, только его можно разорвать, что мы и делаем, медленно спускаясь со сцены в зал. И в ту же секунду меня прижимает к себе Андрей.

— Ева, дорогая, как же я скучал по тебе, — моё тело парализует рядом с этим мужчиной, но даже не это самое худшее. Саша стоит в тени возле бара и не сводит с меня глаз.

— Правда? — растягиваю губы в улыбке, стараясь хотя бы немного отодвинуться от холеного мужика.

— Конечно, идем скорее в вип, у меня для тебя есть подарок, — он вкладывает мне в ладонь пакетик с коксом. — Ты же любишь “снежок”, я помню.

И он разворачивает меня в направлении коридора. Оборачиваюсь через плечо и холодею от выражения лица Ворошилова. Он словно обдумывает план убийства. Уверена, ему не составит большого труда

сделать это. Андрей открывает дверь в вип, и я захожу туда. Но в дверях раздается телефонный звонок.

— Алё? — рявкает он в трубку. — Я занят! Что? Кто это сделал? Да, я понял. Сейчас буду. — И уже мне: — Прости, детка, небольшая помеха в делах, но я вернусь завтра, и мы продолжим.

— Я буду ждать, — у меня уже скулы сводит от искусственной улыбки.

И, несмотря на облом, он всё же опускает две тысячи баксов на кровать. После чего разворачивается и покидает вип, снова прижав смартфон к уху. Я же чувствую, как из меня будто весь воздух выпустили. Так, наверное, ощущают себя приговоренные к смертной казни и оправданные в последний момент люди.

— Обломилось тебе развлечение? — поднимаю глаза и вижу в дверном проеме Мамбу.

— Это не развлечение, — собираю деньги, и это не ускользает от внимания Александра.

— Но, вижу, заработать ты успела, хотя это суперскоростной секс.

— Саша, перестань! — поднимаюсь с кровати и уже почти протискиваюсь мимо мужчины, чувствуя, что мне бы очень не помешала доза.

— Не так быстро, дорогая, — он прижимает меня к стене коридора, шаря руками по бедрам и заду, задирая подол платья. — Я не успел сказать, что мне очень нравится твой сегодняшний наряд.

— Спасибо, — после его слов я совсем не расположена к сексу, поэтому упираюсь в плечи Ворошилова, стараясь оттолкнуть от себя. — Отпусти меня, Саш.

— Пойдешь искать другую жертву, раз с Ерошиным не выгорело?

— Нет, хотя тебя это не должно волновать.

— Но, представь себе, меня это волнует, — мужчина всё же задирает мой подол, поглаживая обнаженные ягодицы. — Очень волнует, — Александр опускает голову и прижимается губами чуть ниже моего уха.

Эти манипуляции всё-таки имеют воздействие на меня, потому что даже против воли я прикрываю глаза, позволяя мужчине играть на моих ощущениях. И он играет, медленно, но верно заставляя меня трепетать от своих прикосновений.

— Идём со мной, — горячий шепот на ухо лишает меня сил сопротивляться. — Я кое-что сделаю.

И Саша ведет меня дальше по коридору, а после — на цокольный этаж. Темный и почти не освещаемый слабыми красными лампочками на стенах, позволяющий только что не упасть, споткнувшись в темноте.

“Но в этом помещении нет кроватей, есть только…” — от мысли, что он всё-таки решил убить меня за поход с Андреем в вип, резко торможу.

— В чем дело? — Ворошилов прижимается сзади, покрывая поцелуями мои плечи и шею. — Почему остановилась?

— Ты хочешь убить меня?

— Да.

— Это не смешная шутка, Саша, — презираю себя за дрожание в голосе, но представить, что человек, в которого я влюбилась, может так жестоко расправиться со мной, несмотря на все его слова, я не могу.

— А кто говорит, что я шучу, — серьёзно отвечает Ворошилов, а после обхватывает меня руками и почти несёт к двери в конце коридора. — Здесь нас никто не найдет и никто не услышит твои крики.

Мне становится дурно от ощущения предательства, хотя я и не могу себе объяснить, почему же так больно в душе.