Клетка
Шрифт:
— Вы трудолюбивы как крот, — улыбнулся Беллмастер. — Неужели вам удалось столько узнать всего за полдня?
— Так сведения лежали под носом, — пожал плечами Кэслейк.
— Его отец умер. А мать?
— Я как раз собирался сказать, что они умерли оба. Их убили туземцы во время беспорядков.
— Вот мерзавцы! Ну а что же сын, Ричард?
— Друг отца довольно хорошо знал и его. Начальную школу Ричард закончил в Кении, а когда учился в Кенте, заезжал, бывало, к нему на каникулах. Впрочем, я на друга его отца пока не наседаю, считаю — рано. Военные всегда нам помогают, но стоит на них надавить, как они зарываются в песок — начинают требовать официальные разрешения. А у меня таких нет. Но я намекнул, что интересуюсь Фарли не из праздного любопытства,
— О сегодняшней жизни Фарли что-нибудь выяснили?
— Лишь крохи, сэр. После гибели родителей он уехал из Кении, работал в ЮАР. Больше друг отца о нем не знает ничего. У меня все, сэр.
Беллмастер в раздумье провел рукой по подбородку. «Пожаловаться не могу. Вы поработали отлично», — произнес он и повернулся к окну.
Кэслейк молча ждал. «Дорого бы я дал, — думал он, — чтобы узнать, какие мысли его сейчас одолевают». Когда-то лорд Беллмастер был в Клетке большой шишкой. Да и сейчас, наверно, не утратил влияния, ведь с этим ведомством запросто не расстанешься. Кэслейк чувствовал, Ричард Фарли не слишком его занимает, но не хотел до поры до времени давать волю воображению — это вредило здравому смыслу. И еще: в Клетке могли обругать как за лень, так и за чрезмерное усердие — стань он подробно расспрашивать бывшего друга Фарли-старшего, и дело, возможно, не выиграло бы, а пострадало.
Не отворачиваясь от окна, Беллмастер как бы невзначай спросил: «Какая у вас оценка по сыскному делу?»
— Пять с минусом, сэр.
— Какими языками владеете?
— Только английским.
По— прежнему не оборачиваясь, Беллмастер усмехнулся и добавил: «С легким девонширским акцентом. А по юриспруденции?»
— Пять с плюсом, сэр.
— В Португалии бывали?
— Нет, сэр.
— А вообще за границей?
— Во Франции, Германии и на Маджорке.
— Хотите поиграть в стряпчего?
— Сэр?
— Теперь, когда я выслушал вас, скажу: надо уладить с Сарой один юридический вопрос. Очень простой — вы справитесь в два счета. Перед вашим отъездом в Португалию я объясню его суть с юридической и с человеческой точки зрения. А пока сделайте мне одолжение — не говорите Куинту об этой поездке. В свое время я обо всем позабочусь сам. Поймите, я требую от вас отнюдь не предательства, прошу лишь не торопить события. Согласны?
— Да, милорд.
— Хорошо. Ну вот и все. Я провожу вас.
Через пятнадцать минут после ухода Кэслейка Беллмастер позвонил Гедди в Челтнем, сообщил, что завтра придет к нему, и предложил отобедать вместе. Договорившись, связался с домом полковника Брантона. Хозяин был в отъезде, трубку сняла жена. Лорд Беллмастер попросил передать супругу, что завтра он будет неподалеку от Сайренсестера и хотел бы встретиться с полковником в четыре часа. Если тот не сможет принять его в это время, пусть позвонит. Трубку Беллмастер положил, ничуть не сомневаясь, что Брантон его примет — он воспользовался условной фразой: «По вопросу, от решения которого зависит благополучие мистера Брантона».
В это же время Кэслейк заканчивал пересказывать Куинту содержание беседы с лордом Беллмастером. «Может быть, — решил он по дороге в Клетку, — я еще не поднаторел в этой игре, но знаю, с какой стороны бутерброд намазан. Я человек Куинта, а не Беллмастера».
Когда он закончил, Куинт кивнул на кожаное кресло, произнес: «Садитесь».
Кэслейк сел, догадываясь, что эта любезность предвещает похвалу, а не разнос. Куинт поднялся, молча подошел к буфету, вынул бутылку виски и две рюмки. Наполнил их, не спрашивая Кэслейка, хочет ли тот спиртного, протянул ему одну со словами: «Пить, вообще-то, еще рановато. Но ваша честность того заслуживает. Или вы каким-то чудом знаете, что мы втихаря от Беллмастера подслушиваем разговоры в его кабинете?»
— Нет, сэр.
— Можете не называть меня так, пока не кончится виски. Вот какой я сейчас добрый. Итак, Беллмастер, возможно, заставит вас поехать в Португалию повидать мисс Брантон. Сегодня вечером придут записи его телефонных разговоров. Послушаем, куда он звонил, когда вы
Чувствуя, что минута подходящая, Кэслейк осведомился: «Почему он попросил меня пока не говорить вам о поездке в Португалию? Разве она так важна?»
— Хороший вопрос. И прикажи я вам поразмыслить над ним минут пятнадцать, вы нашли бы ответ сами. Но я избавлю вас от этого труда. Хотя Беллмастер в Клетке больше не командует, он все еще вправе обратиться к нам за помощью. А он тщеславен. Любит власть, обожает держать людей в узде. Вот и вас он решил приручить. И приручил бы, не дай вы мне полного отчета о беседе с ним. Заполучил бы из-за мелочи, пустяка, если не считать возможной поездки за границу. Ничего лучшего у Беллмастера под рукой пока не оказалось. Но в следующий раз ему, возможно, удалось бы заставить вас утаить что-нибудь важное. А откажись вы, он бы сообщил сюда о вашей первой оплошности, заявив, что проверял вашу преданность нам. И вас бы выгнали. Но вы держались молодцом, я рад за вас. А теперь официальное указание. Подыграйте ему. И если он попросит вас что-нибудь скрыть, не церемоньтесь, смело говорите: «Да, милорд. Конечно, ваша светлость». О чем бы он ни попросил — соглашайтесь. Но прежде чем выполнять просьбу, посоветуйтесь с нами, — Куинт расплылся в улыбке, пригубил виски и усмехнулся. — Он большой, сильный человек — и в прямом, и в переносном смысле. И намерений не скрывает. Метит в послы или на другую должность, не менее важную. А ее не дадут тому, у кого, как говорится, есть скелет в шкафу. Кому есть, что скрывать. Ведь шкаф могут открыть конкуренты. Значит, надо уничтожить скелет — растолочь кости и развеять их по ветру. Попасться можно, лишь если кто-нибудь увидит, как вы разбираете кости, прежде чем их толочь. Запутанно? Пожалуй, да. Ну ничего. Лезьте ему в руки, лишь только он подставит их. У нас на него самого руки найдутся. — Он допил виски, и Кэслейк, поняв намек, осушил и свою рюмку, встал.
— Спасибо за угощение, сэр.
— Вы его заслужили. Мы давно хотели отдать Беллмастеру кого-нибудь из наших. До поры до времени он будет держаться с вами официально, а потом попросит о личном одолжении. Взамен пообещает повышение по службе — скажем, место начальника отдела. Вы, конечно, стать им не прочь. И, наверно, станете, но не благодаря ему. — Куинт закурил, закашлялся после первой же затяжки. Хрипло спросил: — Это вам не Барнстапл, а?
— Да, сэр.
— Но мир везде одинаков. Везде грязь, жадность и похоть. Как вы думаете, где микрофон?
На миг обескураженный, Кэслейк тупо взглянул на Куинта, но быстро опомнился. Куинт любил шарады.
— Думаю, не в лисьей голове. Слишком очевидное место. Значит, и не в чучеле горбуши. Наверное, в раме одной из картин.
— Верно. В той, что со знойными грудастыми испанками, каких — это всем известно — Беллмастер обожает. Ладно. Идите. Вы молодец.
— Благодарю вас, сэр.
Кэслейк ушел, сознавая, что отношения с Куинтом продвинулись в выгодную для него сторону. «Начальник отдела». Обычным порядком ему в это кресло раньше, чем через десять лет, не сесть. Что ж… время покажет. Притворив дверь, он двинулся по коридору, тоненько насвистывая сквозь зубы.
Весь день Фарли не покидало чувство, что Сара возбуждена и избегает его именно поэтому. Утром он слышал, как она напевала у себя в комнате. Спустившись в столовую, она объявила, что надолго уходит гулять — хочет многое обдумать и, если он не против, предпочла бы побыть одна. Он ответил, что не против и все утро провел с Марио — они шкурили, а потом красили кованые узорчатые ворота; Марио немало порассказал о временах, когда хозяйкой виллы была леди Джин. Веселые деньки, сплошные гости. Марио вспоминал о них с удовольствием. А миссис Ринджел Фейнз на сестру не похожа. На вилле бывает редко, а если и бывает, то в гости почти никого не зовет. Марио считал ее доброй женщиной честных правил — в отличие от сестры (прямо он не заявил, но намекнул откровенно). За обедом Сара без умолку восхищалась своей прогулкой, но ни слова не сказала о свертке из Эсториля, а поев, немедля ушла к себе.