Клевые
Шрифт:
обрыв — в овраг, залитый до краев грязной, холодной водой. Баба оглянулась на Райку, та поняла, сжалась в комок от страха.
— Отвори! Не то вышибем дверь! — доносились голоса из коридора.
Райка, не выдержав, заплакала от страха.
— Слышь! Ее соплячка воет! — рассмеялась хрипло какая-то соседка. И подзадорила: — Да что вы? Не мужики? Докажите этой недотроге, что она ничем не лучше нас! И пусть не зазнается! Девку ей не ветром надуло! Подсобите вспомнить, как ночи надо проводить. Не свечкой пользоваться, а мужика звать.
— Подналяжем, мужики! — подошел к двери
— Вот она, красуля наша! А ну давай сюда! Зачем скучать, когда в доме полно мужиков! — рванулся к матери первым Костя-грузчик.
Баба кинулась к окну. Но он поймал. Разорвал на ней кофту. Мать успела влепить ему пощечину. Это взбесило мужика.
— Ты, сука, еще в рыло лезешь? Я с тобой культурно хотел! А ты так?! — рванул бабу с пола, швырнул на кровать, мигом сорвал одежду и крикнул: — Эй, мужики! Затвори двери! Я ей покажу сейчас, кто она и кто мы! — забрался в постель в сапогах.
Мать кричала, ругалась под громкий хохот соседей.
— Костя! Достань до горла, чтоб заглохла!
— Ишь, сучит костылями, лярва! Соскучилась по мужику! Давай, Костя, не оплошай!
— Иль придержать? — навалился на руки и ноги бабы. Та взвыла нечеловечески.
— Ну так-то оно лучше! — хохотнул грузчик и запыхтел. Райка боялась вылезти из-под койки. Мать насиловали всем бараком, не давая встать, опомниться. Потом, когда желающих не стало, а баба не смогла встать с постели, ей влили в горло бутылку водки и гогоча посоветовали отдохнуть до завтра.
Мать хотела ночью влезть в петлю. Но Райка заорала. На ее крик прибежали соседи, сорвали петлю, сшибли бабу с табуретом на пол. Пригрозили пустить в клочья саму и Райку, если вздумает что-нибудь отчебучить.
Мать утром еле встала с постели. Впервые не спецовку, платье надела. Увидев это, соседи всполошились, вошли в комнату гурьбой.
— К лягавым навострилась, лярва?! Заявить на нас вздумала? Так знай — тебе это даром не сойдет. Из-под земли достанем саму и твою дебилку! Обоих уделаем насмерть! Если даже нас сгребут, будет кому с тем управиться. А потом барак подпалим. Устроим так, что ты, дохлая, сама останешься виноватой во всем! Допри, дура! Не ерепенься! Тебе же лучше! Дыши тихо, как все! — заставили переодеться в комбинезон. Увели на работу. А вечером усадили за общий стол.
Теперь ночами к ним в комнату заходили мужики. Ночевали по очереди. Утром бабы ругались с матерью. Грозили ошпарить кипятком. Но вечером, напившись, мирились, забывали обиды, и все повторялось сначала.
Вскоре мать перестала покупать Райке пряники. Попойки с общей кухни перешли в их комнату. Райка поначалу играла бутылками, потом стала допивать остатки вина, водки, пива.
Сколько лет ей было тогда, она не помнит. Но она еще не ходила в школу. Ее позвали играть в прятки соседские дети. Они всегда пользовались моментом, когда взрослые жители барака — их отцы и матери — уходили на работу, либо валялись пьяные под столами, в коридоре или где-нибудь на полу. В такие часы оживала детвора. Никто не даст пинка или оплеуху за то, чтоб не мотался под
Райке это нравилось. Она добросовестно выскребала деньги и у матери, и у соседей. Вместе с девчонками и мальчишками торопливо уплетала хлеб и колбасу, картошку и селедку научилась есть нечищенными. Курила вместе с пацанами папиросы и сигареты. А когда с ног сваливались свои сандали, носила чьи-нибудь тапки или ботинки. Мать совсем перестала обращать внимание на Райку. И когда та просила купить куклу, грубо отдергивала девчонку от прилавка. Потом даже била за любую просьбу. Случалось, запускала в нее пустой бутылкой. О куклах и других игрушках пришлось забыть.
Еще не так давно мать покупала Райке с получки булки, обсыпанные сахарной пудрой. Теперь о них не говори. Мать принималась кричать так, что в ушах звенело. Девчонка в один из дней поняла, что ее детство ушло навсегда и безвозвратно.
— Райка! Пошли играть в прятки! — позвал девчонку, как обычно, сын Кости-грузчика. Он был на два года старше Райки, и, заведя на чердак, достал из-под кучи старого хлама полбутылки вина, несколько кусков колбасы.
— Давай играть во взрослых! — предложил девчонке.
— А чем мы хуже? — согласилась быстро.
На чердак один за другим влезли все ребятишки барака. Кто-то принес надопитое пиво, кусок хлеба, луковицу, кусок селедки, даже сыра уцелевшие ломтики появились на старой газете.
Вся добыча была мигом проглочена.
— Давайте, как большие, в пап и мам играть. Чур, я с Райкой!
— ухватил ее за руку, потащил в темный угол чердака, куда не доставал дневной свет.
— Ложись и снимай с себя все!
Райка послушалась. Она увидела, что и другие девчонки не теряют времени даром. Но кому-то из мальчишек не хватило пары. Он злился. Ему велели подождать. Вскоре Райка играла в маму со всеми мальчишками барака.
Вначале ей просто нравилось это занятие, а потом стала требовать угощенья, как мать. С пустыми руками к себе не подпускала. Ее примеру последовали остальные девчонки барака. И теперь детвора стала во всем подражать взрослым.
Продала Райкина мать кофтенку жене Кости-грузчика, а сын уже эту кофту Райке в подарок принес, в уплату за всю предстоящую неделю. Жена грузчика, увидев проделку сына, лишь рассмеялась на весь коридор:
— Весь в отца пошел, барбос!
Другой принес колготки совсем новые. И тоже мать не разозлилась:
— Уже в кобеля растет!
Райку со школы встречали сворой. Но она умудрялась снять навар со своих одноклассников во время перемен. Иногда убегала с уроков с двумя или тремя мальчишками. С одним за поющую зажигалку всю неделю бегала за мастерские. Со вторым — за часы целый месяц отрабатывала. С третьего — кейс потребовала. Потом и на более крупное перешла — на фирменные спортивные костюмы, свитера, кроссовки, дорогие меховые шапки.
Конечно, ее примеру последовали и другие девчонки. Скоро ей стало тесно в своем классе и она перекинулась на ребят постарше. Там уже пошли в ход деньги.