Клейкая лента для двоих
Шрифт:
В полночь меня встречает папа и радостно сообщает, что две недели я поживу одна.
– Удалось достать горящие путёвки в Грецию, завтра с мамкой улетаем, – делится, довольно улыбаясь. – Тебя оставляем за старшую. Ты ведь уже самостоятельная.
– Не волнуйся, пап. Фаню накормлю, цветы полью, квартиру не сожгу, – устало отвечаю, уставившись в окно.
– Устала с дороги, – замечает папа. – Ничего. Сейчас приедем, спать ляжешь и отдохнёшь. Самолёт у нас в семь, так что будить тебя не будем.
Дома обнимаю маму, говорю, что рада за них, что надо отдыхать, и иду в свою комнату. На кровать падаю в чём есть, принюхиваюсь к майке, улавливаю
Глава 5
Мария
Утро лёгким не бывает. Для меня это утро, первое без Дани, даётся тяжело. Чтобы я не делала, зависаю, вспоминая наши дни, наполненные близостью и любовью. С моей стороны искренней любовью. Беру телефон и печатаю короткий текст:
«Доброе утро)»
Жду двадцать минут и не получаю ответа. Наверное, отсыпается после бессонных ночей. Я тоже хочу отоспаться, но болезненное давление в груди не даёт спать. Закрываю глаза и мучительно думаю о нём, вижу его, чувствую его запах.
Стараюсь себя занять делами, разбираю сумку, стираю, убираюсь в квартире, но мысли занимаются очень плохо. Теперь я знаю, что чувствовала Ленка, когда Артём после школы ушёл в армию. Она тогда плакала, не ела, не спала, перестала общаться с друзьями, а я считала её слабой. Теперь слабая я. Ленку мы потеряли, как только Артём вернулся через год с новой девкой, висевшей у него на руке. Этот подонок мурыжил Ленку до последнего, писал письма, звонил, слал смс, а сам готовил подлянку, бегая в увал к местной бабе. Результат оказался плачевным. Баба залетела, а Ленка наглоталась таблеток в день свадьбы Артёма. Никто такого не ожидал. Если бы знали, что задумала Ленка… Потом раскрылся обман с ложной беременностью, последовал скандал, развод, а Ленку уже не вернуть.
Три часа дня, Данька молчит. Получила сообщение от родителей: «Долетели, разместились, всё хорошо». Повезло, что родители уехали отдыхать и не видят меня такой. Мама кишки бы на кулак наматывала, пока не вытянула всё из меня. Сейчас никто не мешает смотреть в чёрный экран телефона и ждать, когда тот оживёт. От вибрации и звонка в руке подскакиваю на месте. Время пять вечера. Это как меня отключило. Принимаю вызов и собираю в кучу свою кашу в голове.
– Маха! Привет! Я всё знаю, – кричит трубка голосом Арины.
– Что знаешь? – испуганно озираюсь и шарю глазами по стенам и потолку, ища камеры слежения.
– Ты вернулась, родаки твои улетели, так что от клуба отвертеться не получится, – продолжает громко фонить трубка.
– Не хочу, Ариш. Устала, – сил нет, хочется зарыться под одеяло и жалеть себя долго и много.
– Ничего не знаю. Заеду за тобой в девять. Попробуй не соберись, выволоку в чём есть, – предупреждает и отключается.
Тяну занемевшую от долгого сидения спину и иду в ванную. Спорить с Аришкой бесполезно. Она чокнутая, и может вытащить из дома даже в трусах, а не пустишь, всех соседей на уши поставит. Приняв душ, пытаюсь съесть творожок. Больше сегодня ничего не лезет. Снова смотрю на заснувший экран, и в груди режет ножом. Звонить и навязываться не хочу, поэтому откладываю телефон и привожу себя в порядок. Дудочки, короткий топ, босоножки на шпильке, для скромности лёгкая куртка и гулька на макушке. На макияж времени и желания нет, обхожусь тушью и бесцветным блеском для губ.
– Жду у подъезда. Спускайся, – не Дан. Аришка.
Ариша с Дэном и Севой прыгают вокруг машины, нетерпеливо поглядывая на подъезд. Выхожу, и сразу попадаю в шумный салон. В руке появляется бутылка пива, музыка бьёт басами, а Аришка фальшиво подпевает зарубежной попсе. Вываливаемся у Малины, где встречаем основной костяк институтской компании. Моё появление вызывает фурор, так как в клубы я не ходок. Смешно сказать, но папа не отпускает. Не считая выпускного, это моя первая вылазка в «вертеп разврата».
Сева обхватывает меня за талию и втаскивает в полутёмное, грохочущее помещение. Музыка и гам давят на уши, горячий воздух не насыщает, а сжигает остатки кислорода в лёгких, от желания убежать колет ступни, но я послушно передвигаю ногами к свободным столам. Передо мной стоит коктейль, мелькают руки и улыбки, Аришка дёргает на танцпол, и я пытаюсь влиться в общее веселье. То ли я не правильная, то ли оставила себя в Москве, но влиться в веселье не получается. На танцполе изображаю столб, пока вокруг меня прыгают Ариша с Дэном, единственный коктейль стоит, смешиваясь с тающим льдом. Зачем согласилась пойти? Не моё это. Сижу только, порчу всем настроение.
Решаю отлучиться в туалет, а оттуда сбежать домой, отправив Аришке смс из такси. Ариша машет мне с танцпола, а я показываю ей направление в уборные и надеюсь, что она не увяжется за мной. Туалеты чистые, в тёмных тонах, как и всё в клубе. Брызгаю холодную воду на лицо и тяжело вздыхаю. В груди до сих пор тянет и отдаёт в лопатки, слёзы разъедают глаза, и я вою от состояния ненужности. Все оправдания молчанию Дани кончались, заставляя чувствовать себя круглой дурой.
Успокоившись, помахав руками на глаза, выбираюсь в коридор и, короткими перебежками, пробираюсь к выходу, боясь нарваться на знакомых. Засмотревшись на зал, натыкаюсь на чьё-то тело и по инерции заваливаюсь назад. Не падаю, благодаря чьим-то рукам, крепко схватившим за талию. Положение, в котором я нахожусь, осложняет осмотр спасителя. Всё, что я вижу, это шея и грудь в белой футболке с глубокой горловиной. У Дани все футболки тёмные, выдаёт мой больной мозг, зависший на крепкой, загорелой шее. Выставляю вперёд руки, опираясь о грудь, пытаюсь отстраниться. И вот тут меня накрывает глюк.
– Даня? Данечка… Ты приехал ко мне? – ощупываю плечи и грудь Дана, не выпускающего меня из плена. – Данечка. Вот, почему ты не звонишь. Ты всё это время был в дороге. Господи. Как я соскучилась. Думала, умру без тебя. Ты только с поезда? Устал, наверное.
Я, как слабая умом, продолжаю его щупать, боясь, что это мираж, и в довесок сглатываю слёзы и шмыгаю носом. Дан смотрит на меня с удивлением, сдвигая брови, играя желваками и прожигая чернотой. Столько эмоций сменяется на лице, прежде чем губы растягиваются в улыбке.
– Малыш, ты чего здесь делаешь? – его хватка слабеет и руки перемещаются на спину, поглаживая лопатки, которые пять минут назад простреливала боль.
– Друзья вытащили развеяться, – отвечаю и тут же спохватываюсь. – Ты не подумай. Я не любитель ночных клубов. Ты же знаешь, меня папа не пускает в такие заведения.
– А сейчас отпустил? – улыбка сползает и брови встают домиком.
– Родители улетели в Грецию на две недели, так что у меня полная свобода, – обольстительно улыбаюсь и очерчиваю пальцем грудную мышцу.