Клейменая
Шрифт:
– Так почему же ты не послал отцу весточку, проклятый гордец?!
– Я как раз этим и занимался, когда ты явился сюда со своими ходячими дубинами! И если бы ты оказался достаточно умен и понял, что я кричал тебе, не устроил бы эту бойню!
Тристон вздернул подбородок, усмехнулся, разглядывая брата и дикарку рядом с ним.
– А я смотрю, ты сильно здесь изменился, Риваль. Нам давно следовало покорить это племя, и, хвала богу, это, наконец, удалось. Если бы они оказались более сговорчивыми, остались бы живы. А теперь погрузим женщин и детей на повозки и отправимся в обратный
Риваль быстро перехватил Кинни, повел к коню. Газель плакала не переставая, поливая солеными слезами его грудь и шею. Из-за угла вывели нескольких выживших женщин и десяток детей. Кинни покосилась на пленников и замерла. Мама, младшая сестренка Рената и Айна, хромая, брели к лошадям.
– Мама!!! – крикнула газель. Женщина обернулась, на ее лице была печать смерти. Будика безжизненно улыбнулась дочери, облегченно выдохнула, стала медленно оседать.
– Эта уже не годится, – крикнул барс из отряда Тристона, махнул другим, чтобы убрали тело в сторону.
Риваль поднял руку:
– Нет! – подошел ближе. – Мы похороним ее, как того требуют традиции.
Кинни подбежала к холодеющей матери, упала на грудь, завыла. Риваль закрыл глаза, тяжело вздохнул. Страдания газели отдавали болью в нем самом. Отойдя, Риваль вывел из толпы Айну и сестренку Кинни, дрожащих от страха. Увидев родное лицо, они всхипнули и бросились к сестре по племени. Крепко обнялись, деля горе. Счастливая, светлая, беззаботная жизнь закончилась.
– Пойдемте, – напряженно сказал Риваль. – Вы должны укрыться.
Кинни подняла голову, зло сощурилась.
– Я ненавижу тебя, сын варвара, предатель и убийца, – четко проговаривая слоги, сказала она. – И лучше умру, чем стану твоей женой.
– Кто-то должен продолжать славный род антилоп.
– Им будет не никчемный сын барса, – выплюнула девушка, поднялась на ноги и, шатаясь, побрела к городским воротам. Риваль сжал зубы, догнал Кинни, перекинул через седло. Она принялась неистово брыкаться и кусаться. Рыцарь достал веревку, связал ее руки и ноги.
– А этих посадите рядом с собой! – крикнул воинам из свиты брата, указывая на Айну с сестрой Кинни. – И проследите, чтобы им было удобно. Сам проверю!
6
Оставляя позади выгоревшую дотла деревню с чернеющими домами-призраками, войско двинулось в путь. Кинни подняла заплаканные глаза на разграбленное селение. Обгоревшие глиняные стены с зияющими дырами на месте окон купались в зловещей тишине. Рои мух носились по улицам, высматривая свежую падаль. Газель сморгнула слезы, глаза болезненно защипало от избытка соли.
Риваль развязал Кинни и посадил ее так, чтобы было удобнее. Девушка одарила его пренебрежительным взглядом и отодвинулась как можно дальше. Черный конь медленно шагал прочь от былого селения антилоп, на запад по темному лесу мимо могучих дубов, елей и орешника, оставляя позади милые девушке места, до боли знакомые заячьи норы, беличьи дупла, ручей, где газель вязала себе свадебный полог. Да и вряд ли он теперь понадобится… Пышные сосновые шапки неистово клонились во все стороны под напором мечущегося ветра. Черные тучи обняли небо, лишив луну возможности осветить воинам путь. Где-то далеко на горизонте все бушевала гроза. Небо то и дело
Газель украдкой смахнула слезу и обернулась к девочкам. Завернутые в пледы юные антилопы сидели на лошадях вместе с рыцарями свиты и заметно дрожали. Встретившись взглядом с малышкой Ренатой, Кинни почувствовала давящую боль в груди. Как можно было довериться барсу, пусть даже такому как Риваль. Дурища проклятая. Лучше бы провалиться ей прямо в пекло за это. Девочка по-детски наивно улыбнулась, как будто Кинни была для нее самим солцем. Газель почувствовала очередную каплю, неспеша ползущую по щеке.
Риваль перехватил поводья одной рукой, а другой обнял девушку за талию, прижал к себе. Она попыталась извернуться, но жених держал железной хваткой.
– Кинни, – прошептал на ухо и приник лицом к ее затылку. – Мне так жаль.
Она поморщилась, дернула плечом.
Риваль с Кинни ехали во главе войска следом за Тристоном. Граф молчал и на младшего брата не оборачивался, только изредка неодобрительно косился на дикарку рядом с ним. Кинни его не боялась. Пусть только попробует подойти – отведает острого клинка настоящей хранительницы. Меч у нее, разумеется, отобрали, а вот про смертоносный кинжал за поясом знал только Риваль, но по какой-то причине до сих пор молчал.
Когда воинство выбралось из леса, горизонт за спиной озарила рябиново-красная полоса. Вот и рассвет. Смертоносная ночь, изменившая участь целого племени, позади, а вместе с ней и жизни сотни людей. Отец, мать, сестры, Марри, брат Орад, седовласый Кирс, старый мудрец и хранитель Свихт… Кинни сглотнула подступивший ком.
За спинами воинов из-за леса выглянуло солнце и осветило тяжелые рыцарские доспехи желто-оранжевыми лучами. Натертое до блеска железо вспыхнуло дюжиной новых светил. Войско пересекло широкое поле и двинулось по дну ущелья между женской и мужской горами. Газели показалось, что на одной из скал кто-то был. Но скоро она одернула себя. Так обреченный на гибель приговоренный до последней секунды надеется на помилование.
Воины медленно двигались вперед, лошади громко и тяжело дышали, вспарывая весело бегущий с женской горы ручей десятками подкованных копыт. Кинни тоскливо вспомнила последнее свое путешествие в ущелье. Все было так просто, понятно, селение живым и шумным. И все было бы как раньше, если бы не барс, будь он трижды проклят.
Риваль протянул руку, вынул из пасти смиренно следовавшего рядом Кроша большой красный цветок и вставил в волосы Кинни. Она вскинула руку, выдрала лилию и швырнула далеко в ручей. Лошади тут же смешали ее с гладкими камнями и порогами.