Клейменая

Долина Ярославна

– Уже не так, – добродушно заявил Риваль и покачал головой. – Нога не правая, а левая впереди быть должна. И корпус поверни. Вас всех тут так сражаться учат? Не пойму никак, почему тогда еще мой дед не покорил ваше племя…

Напоминание о вражде разожгло огонь гнева в сердце газели. Она сжала зубы и рассекла воздух острым клинком по диагонали от правого плеча.

– Да подожди, – досадливо сказал Риваль, поймав на лету рукоять меча. – Ты на бой-то настроилась? Или все про тесемки свои думаешь?

– Не заговаривай мне зубы, – небрежно ответила Кинни. Парень вставил меч обратно в ножны и взял

девушку за руку. Кинни потянулась к кинжалу. Риваль накрыл ее ладонь своей и покачал головой.

– Какая ты кровожадная. Давай на открытое место выйдем. А там убивай меня, сколько хочешь.

Газель смутилась. Верно. Не стоило затевать битву в месте, где вязался свадебный полог. Риваль повел девушку по лесу вдоль узкой тропинки в противоположную сторону от поселения мимо больших красных лилий, точно таких, что росли на дне ущелья между женской и мужской горами.

– А почему ты сегодня не с дружиной? – осенила Кинни неожиданная мысль. Парень едва заметно прищурился и посмотрел вдаль.

– Я чужак.

Враг, поняла она, его не допускают. Отчего-то сердце снова заныло и потянулось к варвару. Захотелось погладить его, сказать что-нибудь доброе, поддержать.

– Ну, – неуверенно пробормотала. – Хочешь, я буду твоей дружиной?

Риваль рассмеялся в голос, обнял ее плечи, притянул. Утонула в тепле его ласки. Еле удержалась,чтобы не закрыть глаза, обнять в ответ, уткнуться носом ему в грудь. От одной мысли об этом стало легче, заботы будто отступили.

– Так хочешь или нет?

– Конечно, хочу, – заговорчески шепнул барс, чмокнул ее в макушку. Лесная чаща стала редеть и постепенно превратилась в знакомое рапсовое поле. Газель окунулась в золотое море, провела ладонью по желтым соцветиям, пока шагали. Легкий ветерок гулял по полю, ласково погладил лицо, взъерошил волосы. У Риваля они были такими же темными, как длинные ресницы. Кинни откинула косы на спину. Парень провел ладонью по вплетенным лентам:

– Мне нравилось, когда были распущены.

Кинни пожала плечами, шагнула в сторону, решив, что слишком долго длится его дружеское объятие.

– Теперь распущенные нельзя носить, теперь газель.

Риваль тяжело вздохнул, не ответил.

– Погоди, – остановилась Кинни. – Ты когда их видел распущенными? Мы встретились уже после.

Барс смотрел загадочно, как будто знал какую-то тайну. Кроша с поистине лошадиным топотом пронесся мимо, скрылся в высокой траве. На спине его сидел Колосок, вцепившись в шкуру нового друга мертвой хваткой.

– И все же видел, – заявил Риваль, удивив Кинни. – Смотри!

Парень указал на большое облако, неспеша проплывающее мимо в форме горящей свечи. Девушка обернулась и опешила. Храмовая свеча супружества недвусмысленно приглашала ее к себе, дескать, поговорить надо. По душам… Так всегда бывало, когда Кинни не спешила разбираться в своих чувствах. Вот и теперь боялась, тянула до последнего. Что если свеча скажет, что любит она варвара своего до безумия?.. Тогда за ним и в огонь, и в воду, и в изгнание… Вечное недоверие селян до конца жизни терпеть и принимать не с молчаливым укором мужу-деспоту, взявшему ее в жены против воли, а с радостью и гордостью.

– Риваль, – тихо сказала Кинни, разглядывая носки своих кожаных туфель. Юноша не ответил. Девушка подняла голову

и озадаченно осмотрелась. Впереди в десяти шагах кувыркались в траве Кроша с Колоском. Барса нигде не было. Газель настороженно шагнула вперед, дошла до животных. Волк с котом отряхнулись и глянули на хозяйку.

– Где твой брат? – обратилась девушка к Крошу. Зверь хитро прищурился, обернулся на Колоска. Кот громко протестующее мяукнул, запрыгнул на спину другу, и они помчались дальше в поле, перекатываясь друг через друга, нещадно шипя и топая. Предатели. Кинни присела и посмотрела сквозь траву. Нет, так было видно еще хуже, и газель выпрямилась.

Риваль вырос буквально из-под земли прямо за спиной и повалил на землю. Кинни не успела не то чтобы меч вынуть, даже сообразить, что повержена. Голова улеглась на мягкую траву, барс очутился сверху. С перепугу скомкала его рубаху на груди, уставилась в серьезные серые глаза, оказавшиеся совсем близко.

– Вот так, – победно сказал Риваль и осторожно провел ладонью по ее щеке, – я уже лет семь за тобой хожу. Видел тебя, робкую, на праздниках, чрезмерно любознательную в школе антилоп, вдохновленную на молитве и совершенно неистовую в труде. Знаю, как хороши и роскошны твои распущенные волосы, как прячешь глаза сиреневые, боясь смутить ими людей, но не получается, потому что любопытная. Знаю о тебе совершенно все, в том числе воинские способности. Ты по-прежнему хочешь побороться со мной?

С каждым его словом на Кинни накатывала паника, пока не поглотила ее целиком.

– Семь… лет?! – газель в полнейшем ужасе вглядывалась в наглые глаза барса над собой, продолжая комкать его рубаху.

Кивнул.

– Беспрерывно?

Барс погладил большим пальцем ее щеку.

– Приходилось отлучаться в военные походы. А так, да.

Кинни откинула голову на траву, закрыла лицо ладонью – вот же она растяпа. Семь лет! Ни разу не заподозрила даже, что за ней следит враг. Очевидно, она самая бездарная и никчемная хранительница в истории племени антилоп. В голове созрела следующая мысль. Кинни убрала руку, чтобы видеть барса:

– А зачем?

Пожал плечами, словно и так все ясно.

– Понравилась.

Ненормальный. Кинни моргнула, вдруг осознала двусмысленность своего положения, оттолкнула варвара. Сама поднялась на ноги и принялась отряхиваться.

– Так будем сражаться? – не унимался Риваль.

Девушка скрестила руки на груди, прищурилась. Силен, значит, уверен в себе, изучил ее, смутил, да только Кинни еще никто так просто не побеждал. Даже хранитель. Тем более барс. Девушка глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом полевых цветов, подошла к Ривалю ближе. Парень был спокоен, с интересом наблюдал за ней. Кинни замешкалась на мгновение, вспоминая урок в школе антилоп. Ага, так. Провела ладонью по твердой груди барса, разгладила помятую ткань – мышцы впечатляли, парень задержал дыхание и настороженно прищурился. Значит, все правильно. Коснулась пальцами его шеи, встала на цыпочки, зарылась в жесткие завитки волос на затылке. Риваль все не дышал, а глаза его вдруг стали темными. Это пугало, но тетушка Вэл из школы воительниц говорила, что так и должно быть. С самой Кинни тоже стали твориться странные вещи, когда поднялась на цыпочки и едва слышно прошептала в самое ухо: