Клеймённые
Шрифт:
Пока Карательница передвигалась, я слышала всё глухо. Звуки доносились искаженно, будто пленку видеозаписи зажевали. И ее слова плохо доходили до сознания. Когда подойдет, надо будет заблокировать ей руку, с локтя ударить в нос и выхватить пистолет.
Люда выставила пистолет на вытянутой руке мне в сердце.
— Один...— начала она отсчет.
Я вздрогнула от вынесенного подругой приговора. Эля рядом нервно коснулась предплечья.
— Дваааа... — протянула издевательски Люда.
— Госпожа Карательница, можем договоримся? —
— Ха-ха! Я не Карательница, я человек! — Люда демонстративно засмеялась и опустила пистолет вниз. — Видела бы ты свою рожу, Диана! Это того стоило! Знаешь, после нападок Роз я всегда ношу с собой оружие! — пистолетом она почесала нос.
А я не моргала. После страшной цифры «два» я больше не прикрывала глаза и видела, как Люда пистолетом аккуратно постукивала по лбу. Подруга смеялась и смеялась, а я не отмирала, продолжала стоять с поднятыми руками и молчать.
Что если бы...
Что если бы...я не встретила Гектора.
Что если бы у меня было сохранено стекло Клейменной.
Что если бы я не спасла однажды Люду возле позорного столба.
Что если бы Артем не спас от Гектора. Каратель, наверное, убил бы меня.
И что если бы Люда не помогла нам в ту Кровавую Ночь. Как ей дали название позднее. Первый день начала новой войны. Война — страшное слово. Никогда не думала, что познаю ее, испробую ее сладость и горечь, наслажусь вдоволь. Война присутствовала в глупых учебниках, в процессе чтения которых я иногда благополучно засыпала от скуки. Уж больно сказочными казались. А теперь сказка — реальность и отнюдь не радужная.
Округ полностью был закрыт Карателями и пробраться в подвал, куда хотел Артем, не представлялось возможным. Поэтому был один вариант — остров, но чтобы туда попасть необходимо пересечь одну из трех границ. И это Люда нам устроила. Ее папа — крупный бизнесмен. У него неприкосновенность перед властями, вроде той, которую обеспечивал мне Гектор. Правда вранье, это оказался обыкновенный жучок. А я была приятно удивлена, в тот момент, когда дарил букву «И», очень тронута показательной заботой. Наивная я. Надо убить в себе наивность. Тупым ножом выковырнуть из себя эту отраву. Она слишком усложняла жизнь.
Люда перевезла нас через границу в багажнике машины, но это маленькое неудобство по сравнению со свободой.
Остановилась подруга на пустой трассе. Договорились встретиться ровно через неделю в пять утра на этом самом месте и Люда попытается нас провести к тому спасительному подвалу. Необходимо время, чтобы Каратели в округе немного успокоились.
— Спасибо! — поблагодарила, когда обнимала Люду. Понятно, что слова «спасибо» не достаточно, но может когда-нибудь сочтемся. Подруга похлопала по спине и улыбнулась напоследок без ненужных пафосных слов.
— Встретимся здесь же через неделю в это же время. Удачи! — пожелала Люда и помахала на прощание рукой.
***
Как
Я наступила кроссовком со снега на белоснежный песок.
Один шаг...два...забежала и остановилась. Вдохнула полной грудью теплый, ласковый ветер. Блаженно прикрыла глаза и раскрыла руки навстречу новому дню. Навстречу солнцу. Я здесь. Я дома...дома...дома. Наконец-то мой любимый остров. Дом.
Опустилась на колени, обтянутые черными штанами, на белый песок, а потом плюхнулась лицом. От моего падения, поднялся столб песка, вспорхнул белым туманом перед глазами, попал на лицо и волосы, противно залез в ноздри. А я засмеялась, как малое дитя. Ладонями загребла песок и швырнула сначала в Элю, потом в Артема. И мы втроем развлекались много минут, купаясь в песке.
— Святая земля...Человеческий Бог! Спасибо! Спасибо!
Мы вновь возвращались каждый в свой дом, по серпантину острова.
Дом. Маленький, бревенчатый домик под сенью высоких, роскошных деревьев. Как давно это было?
Открыла скрипучую, ветхую дверь. Когда ее открываешь, кажется у нее что-то болит. Она плачет и жалуется. Зашла в темноту помещения — кухни и так сладко сжалось сердце, подпрыгнуло внутри от счастья.
Деревянный стол, три стула и маленькое окошко с занавесками — это вся роскошь в помещении. А дальше из кухни вела дверь направо — в мою комнату. Папина — налево.
Мягкая кровать, застланная красным пледом, и маленький шкаф-тумбочка для моего малого богатства. И окно, в которое по утрам светило солнце и будило.
***
Прошло два дня, решила я постирать вещи, в которых вернулась на остров. Подняла безрукавку, а та оказалась в песке. Правильно, мы же, как маленькие дети, купались в песке. Вспомнила то ощущение возвращения и опять сладко заныло в груди.
Вышла из дома чтобы, стряхнуть песок с безрукавки. И вдруг что-то блеснуло, засверкало на материале верхней одежды. Что это?
Сердце тревожно забилось, предчувствуя опасность.
Нет. Нет. Быть не может. Пальцем потрогала сверкающую кнопку, вживленную в куртку. Царапала ее. Царапала. Подушечками пальцев, ногтями пыталась содрать кругляшку. Убрать с куртки прочь эту ужасную серебристую кнопку, но та не поддавалась, намертво пристала к безрукавке.
Я побежала по серпантину вниз на берег. Смотрела на безрукавку на расстоянии вытянутой руки и жгла. Руками цеплялась в ткань безрукавки и жгла материал. Сгори! Сгори дотла! Красиво полыхало пламя на куртке, на моих пальцах. Сгори! Молилась я.
Но металлический жучок так и сидел на жженном, изуродованном материале безрукавки и ожидал, когда его отследят.
Когда Гектор успел его прицепить? Святая земля, только бы он умер. Только бы это был старый жучок и Гектор не отследил то место, где я перешла на остров, то корявое дерево-дуб в лесу. Умоляю.