Клеймённые
Шрифт:
— А ... а ... хххде? — это все, что удалось прокряхтеть, горло запершило, поэтому решила лучше помолчать.
Три пары ног на полу: двое женских, одни мужские, выше глаза поднять не могла, слишком ярко светила люстра.
А потом увидела, как отъехал стеклянный столик с фруктами чуть назад, а на то место на колени упала Алина. Она отняла мои руки от головы, взяла за пальцы и как начала говорить, а мне хотелось, чтобы все заткнулись! И от каждого слова вздрагивала, словно жестоко избивали. Слова, как удары по телу, а может не по телу,
— Прости! Прости! Диана, умоляю! Прости! — подруга держала мои руки и трясла их. Скрывала по всей видимости дрожание собственных.
В ее искренность верила. Об этом кричало ее лицо. Капающие слезы на щеки, которые подруга старательно вытирала. Красные, раздраженные глаза теперь вновь голубые, а не опасно фиолетовые, отравленные силой. На ее щеках — красные волдыри, как свидетельство былых слез.
Подруга на коленях, не моргала и смотрела как маленькая, напуганная девочка. А ее слезы, капали мне и ей на пальцы, соединенные между собой.
— Я не знаю, что это! Совсем не поняла! Прости! Я была не в себе! — кричала Алина.
Так отчаянно в горле зажгло, да и в глазах после ее слов. Память-то никуда не денешь. Она осталась, как голос не пропала даже на время. Я всё помню. И приказ задохнуться помню. И фиолетовые, ненавидящие глаза помню. И удар в грудь помню. Я помню.
А подруга ждала, стоя на коленях, и плакала, не прекращая. Смотря с паникой, и с обреченностью, и с мольбой. Эта мольба больнее всего ударяла.
Я неуклюже подняла руку, которая казалась нереально тяжелой, прислонила ее к щеке подруги. Стерла размазанную тушь под ресницами. Убрала грязное напоминание о слезах. Из себя бы с такой же легкостью убрать ощущение грязи.
— Всё в порядке! — хрипло сказала почти шепотом из-за потерянного голоса. — Я тоже чуть не убила одну девочку, когда пробудилась сила...
Я вздрогнула от сильного выкрика, и Алина развернулась на коленях, сев на пол, и глядя в сторону балкона и двери, где стояла тетя в красном, брючном костюме. Только с работы, ухоженная с идеальным макияжем, безупречная, как и всегда. Только Катя — истинная леди и матом обычно не ругалась, считала ниже своего достоинства употреблять бранную речь.
— Я, вашу мать, сейчас первая сдам вас Карателям!
Звуки вернулись в голову. Крик Кати был натуральный на всю квартиру.
— И если соседи! — пальцем тетя указала в сторону выхода из зала, там же оказался Артем, застывший в одном состоянии. Бледный, как мертвец. Настоящий цвет лица у него смуглый. Это я всегда бледная, несмотря на знойное солнце на острове.
— И если соседи сейчас придут на мой ультразвук! Я вас всех сдам! И тебя! — ткнула тетя на Артема. — И тебя! — указала она пальцем с красным маникюром на Алину.
— А тебя! — дрожащая рука была направлена на меня.
— А тебя... — первое время слов она не находила, рассматривала столик, пол и стены в гнетущей тишине, которая сильно оголяла нервы.
— Тебя я отцу сдам! Во! — нашлась она с ответом. —
Артем присел рядом, перекинул руку мне на плечо, и подтянул к себе, легко потирая мою руку в успокаивающем жесте. Пытался согреть, передавал необходимое тепло. Алина продолжала сидеть на полу, скрестив пальцы на коленях, и смотрела в пол, пока тетя неистово кричала.
Глава 27
POV Диана
Алину тетя прогнала из квартиры, сказала, чтобы проваливала в общежитие. Больше отказывалась здесь держать. Артема решила покрасить светлым цветом и пусть неделю полежит на острове, пока страсти поутихнут. Мне разрешила остаться на последние недели, необходимые для адаптации.
Пока восстанавливалось горло после удушья, я не работала и не посещала занятия.
С Алиной больше не разговаривали, не могли найти нужных слов, сбегали, едва встречались в узкой квартирке. А потом, как было велено тетей, подруга переехала в общежитие.
Катя, как и обещала позвонила отцу и мне была назначена дата встречи с родителем. Не представляла, чем закончится великое событие. Отец соизволил почтить своим присутствием! А то я подумала он вымер. Редкие виды животных вымирают, вот и он самый занятой, трудолюбивый предводитель Клейменных казался вымершим.
Предстояла очередная лекция на тему моей непутевости и безответственности, в случае если тетя сдала по поводу разорванных джинсов, запаха сигарет от Гектора и засосов на теле.
Одним словом, настроение было крайне отвратительное.
В субботу с утра собиралась на встречу с отцом. Номер Гектора поставила в черный список, а то донимал сообщениями и даже один раз звонил. Представляю сколько мата будет, когда узнает, что поставила его в черный список.
Почему все самые плохие моменты непременно связаны с Гектором? Чтобы в человеческом мире не происходило везде замешан он. Лучше бы я его не встречала.
Гектор как знамя чумы, все убивает собой. Всю жизнь испортил, поссорил с подругой, подверг нападкам Роз. Нет-нет да сообщение на телефоне своим миганием приковывало взгляд к экрану, но я не открывала его.
Никаких Гекторов! Нет! И нет! Видеть не желаю.
С отцом договорились встретиться в том же деревянном кафе неподалеку от дома, в котором виделись с Артемом.
Когда зашла со звоном колокольчика на двери, оглядела полумрак в небольшом помещении. Несколько посетителей сидели за столами и смотрели футбол по телевизору, висящему на стене. Посетители громко разговаривали и пили пиво, обсуждая матч. Криками подбадривали игроков.
В самом конце помещения за столом вальяжно устроился мужчина в черной, расстегнутой кожаной куртке. Волосы черны, как ночь. Аккуратная, ухоженная бородка украшала мужчину.