Клеймо дьявола

Серно Вольф

— Я, Первый сын дьявола, — голос становился все громче, — Первый сын дьявола. Ты Второй сын дьявола, Второй сын дьявола. Смотри мне в глаза, Второй сын дьявола, ты Второй сын дьявола. Если ты Второй сын дьявола, скажи «да».

— Да! — услышал Лапидиус глубокий бас.

— Ты знаешь, что все сатанинские братья должны подчиняться Первому сыну дьявола.

— Да, — послышалось в ответ.

— Ты знаешь, что Сатана являет себя во мне, говорит моим языком, ты знаешь, что я сам Сатана. Я Сатана, я Рогатый, я Люцифер, господин преисподней, а ты Второй сын дьявола.

—

Да, Мастер.

— Я говорю — ты делаешь, говорю — ты делаешь, как уже не раз делал все для Люцифера, твоего господина. Ты делаешь все. Ты убиваешь с наслаждением, убиваешь с наслаждением, а назавтра ничего не помнишь, ничего не помнишь, ничего. Сегодня ты тоже убьешь, а завтра не будешь знать. И если это так, скажи «да».

— Да.

Поток заклинаний лился дальше, только теперь он был направлен на Третьего сына дьявола. Лапидиус ничего не мог с этим поделать: он весь дрожал от ужаса.

«Люцифер! Ослепительный!

Ты Единственный, Единственным был,

Единственным будешь!

Снизойди на нас

твоя мощь и мужская сила!

Ибо мы возлюбили тебя,

как свою жизнь!

Вовеки!»

— Вовеки! — взвыли Второй и Третий сыны дьявола.

Лапидиус стоял с расширившимися от страха глазами, хоть ничего и не видел, только слышал.

Прошло немало времени, в течение которого раздавались лишь сопение и стоны. Потом снова возвысился первый голос:

— Возьми нашу общую кровь, Третий сын дьявола, и отнеси ее к огню у горбылей. Отнеси и вылей в Грааль для черной мессы, куда потом прольется и кровь жертвы Люциферу.

Снова последовало песнопение, на этот раз напоминающее церковный хорал. Он звучал монотонно и содержал немало строф. Опять появилась фигура, в которой Лапидиус предполагал Фетцера. Он прихромал с чашей, содержимое которой вылил в железный горшок. Как велико должно быть влияние предводителя дьяволов, если под его внушением «братья» видели в убогом горшке «Грааль черной мессы»!

Фигура ухромала обратно. Лапидиус ждал. Ноги уже не держали его, и он полуприсел на узкий выступ скалы.

Опять появилась уже знакомая фигура и поставила у левого костра еще один сосуд. Что в нем? Дурманящий напиток? Долго над этим размышлять Лапидиусу было некогда, потому что теперь послышались чередование возгласов ликования и песнопений, все громче, громче. Теперь все другие слова заглушал только один возглас:

— Смерть… смерть… смееерть!

Знакомая фигура распласталась на полу в позе Христа, распятого на кресте, глаза под маской уперлись в каменный пол, словно жаждали просверлить скалы насквозь и прозреть ад. Из-под маски неслось протяжное:

— Смееерть!

Фигура снова встала на ноги и крикнула:

— Все в твоем царстве готово, Первый сын дьявола!

Лапидиус проглотил ком в горле. Наконец, вот оно! Сейчас появится дьявол во плоти, и

он узнает, верны ли были его подозрения. Но никто не появился. Только хроменькая фигурка продолжала что-то вроде молитвы. Она опустилась на колени перед огнем. Издалека снова донеслось песнопение. Лапидиус уже потерял счет времени, наверное, сейчас около полуночи. Что это? Он на секунду отвлекся и чуть было не пропустил вторую фигуру, которая показалась из правого тупикового хода и прошла в левый. Чуть погодя она появилась снова, вперед спиной. Спина была исполинской и принадлежала такому же исполину. Он что-то тащил за собой, и было видно, что на это требовалось немало силы. Этим «что-то» оказалась женщина, связанная по рукам и ногам, которая, несмотря на это, барахталась и извивалась. Исполин поднял ее и понес к сталагмитам. Женщиной оказалась… Марта.

То, чего Лапидиус опасался все это время, хоть и не хотел признаться даже себе самому, случилось: Марту притащили сюда. Возможно, в той самой большой корзине, а потом избавились от нее. И был только один человек, у кого на это хватило бы сил — Горм.

«Ну почему именно она? — прошептал Лапидиус и тут же сам ответил на вопрос: — Потому что Марта слишком тянула с тем, чтобы выдать что-нибудь о Фрее, слишком круто обошлась с обеими свидетельницами, слишком невоздержана была на язык и таким образом могла в дальнейшем навредить «дьяволам».

Во рту у Марты торчал кляп, так что все, что ей оставалось, только издавать хриплые шипящие звуки. И тем не менее она сопротивлялась. Била обеими ногами по телу своего мучителя, но с таким же успехом она могла бы пинать стену.

Лапидиус в бессилии сжал кулаки. С какой охотой он бросился бы сейчас на помощь своей служанке! Но это было несвоевременно и даже опасно — сейчас выдать свое присутствие. Так что пришлось только наблюдать, как великан ударил женщину по лицу. Удар был несоразмерно силен. Голова Марты дернулась в сторону и безвольно обмякла. Колосс, пыхтя, вытащил кляп у нее изо рта. Потом снял и путы.

— Не смей так грубо! — Окрик прозвучал из-под маски дьявольской фигуры, которая, как по волшебству, оказалась в центре залы. Лапидиус, занятый сопереживанием Марте, даже не заметил, откуда она появилась.

Великан пожал плечами.

— Можно и по-другому, — продолжал «дьявол» нормальным голосом. Он поправил маску и зашагал к Марте. Лапидиус смотрел во все глаза. Он не хромал и не был такого крепкого телосложения, как великан. — Успокойся, Марта. Ты среди друзей, среди друзей…

— Я бы не был так уж уверен, — пробормотал Лапидиус себе под нос.

Его охватило чувство триумфа. Он окончательно идентифицировал Первого сына дьявола. По голосу. По манере и жестам. Осталось только надеяться, что все пойдет так, как он ожидал.

— Марта, забудь, как больно сделал тебе Второй сын дьявола. Забудь, что он связал тебя, что вставил тебе кляп, что ударил. Это плохо. Но это было необходимо, чтобы ты нашла путь к нам.

Марта заморгала. Сознание вернулось к ней.

— Расслабься, расслабься, расслабься, Марта. Когда сделаешь это, скажи «да», как сделаешь это, скажи «да»…