Клеймо Солнца
Шрифт:
— Насчёт Даны ты точно солгал, — с вызовом произносит он. — Ты не просто догадывался, что Бронсон устроит её приезд. Ты знал это наверняка!
Лёгкая улыбка касается губ Алана.
— Возможно, — соглашается он и скрывается за дверью.
Наши с Дэном взгляды встречаются.
— Что бы он не сказал тебе, забудь, — вкрадчиво произносит парень, и в то же время он его голоса кажется почти умоляющим. Пока я задумываюсь, как возможно такое сочетание, он добавляет: — Особенно если Алан предлагал помощь.
Меня пронизывает проницательный взгляд, и я не
— Я уже говорил тебе, что ты не можешь доверять никому, кроме меня и Коди.
Наблюдаю за тем, как парень подходит к кухонному столу и начинает раскрывать свёрток. Через несколько минут я вижу несколько прозрачных коробок, в каждой из которых или орехи пекан, или мангустины.
Должно быть, моя улыбка получается вымученной, потому что во взгляде Дэнниса, который он вновь поднимает на меня, сквозит грусть. Не в силах это видеть, я ухожу к полкам с горшками, пока парень говорит:
— Ты испугалась, увидев рану Алана.
— Когда он потерял сознание, я подумала, что… — не подумав, произношу я и, вовремя осознав, что сейчас скажу лишнее, резко замолкаю.
Правда в том, что это выглядело, как будто он…
— Я подумала, что ему совсем плохо, — говорю я, не желая даже мысленно озвучивать ужасное слово, но Дэннису хватает решительности, и он громко произносит:
— Ты подумала, что Алан умер.
Невольно вздрагиваю от царапающих душу звуков правды и всем своим существом чувствую, как приближается Дэннис. Он останавливается за моей спиной на достаточном расстоянии, чтобы мы даже не соприкасались, и в то же время слишком близко, чтобы я не почувствовала напряжение в его поле.
— Я рада, что ему стало легче, — говорю совершенно искренне, и признание заставляет меня шумно выдохнуть. — Он выглядел настолько обессиленным. Не представляю, как он вообще смог встать и уйти сам.
— Пчелиный укус доставляет немало неприятностей, — объясняет Дэннис, и я отмечаю, что его голос действительно звучит гораздо ближе, прямо за моей спиной.
— Глупо, что я решила, будто… ему совсем плохо, — тихо говорю я, так и не найдя в себе силы произнести пугающее слово.
— Это не глупо, — на удивление, возражает парень. — Не думаю, что ты часто видела смерть.
— Я никогда её и не видела…
Кажется, мой шёпот звучит слишком громко. Хоть я и замолкаю, не договорив фразу, понимаю, что не стоило произносить даже это. Нужно исправить ситуацию, и я выпаливаю:
— Хотя сама появилась на свет дважды.
Становится ещё хуже, и я мысленно даю себе слово впредь вообще молчать. Но следующие слова Дэнниса заставляют меня забыть обо всём.
— Я испугался, что ты не очнёшься…
Его шёпот выбивает из лёгких воздух…
Я оборачиваюсь так быстро, что даже не успеваю задуматься, стоит ли это делать.
Между нами так мало пространства, что если бы я протянула руку, то могла бы коснуться его щеки.
Чёрные, бездонные глаза пожирают меня взглядом.
— Когда пришлось вколоть тебе состав из трав, ты долго не приходила в себя, а потом тебе было так
«Прежде, только оказавшись в плену, светлячки сразу же убивали себя, лишь бы не оставаться среди нас»; «Светлячок оказался в нашем крыле впервые. Живым…». Я даже не знаю, действительно ли произносил Мучитель эти слова, или их можно считать играми моего разума, впавшего в полуобморочное состояние.
Хочется спросить, оказывались ли другие солнечные на станции — до меня, однако отвлекаюсь на богатую палитру чувств, которые проскальзывают в голосе Дэнниса…
В какой-то момент я как будто вижу отблески огня в чёрных глазах, и по моему телу проходит волна жара, но, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, Дэннис отводит взгляд. Он отворачивается к полкам с цветами и упирается руками в одну из них, нависая над горшками. Взгляд бесцельно блуждает по цветам, а потом останавливается на кактусе, у которого на одной стороне появились новые — маленькие иголки…
Значит, всё было не зря. Мелисса могла бы мной гордится.
Мои мысли почти начинают утекать в русло грусти и отчаяния, когда Дэннис поворачивает ко мне лицо, и в его глазах мерцает… радость. Сдержанная и скромная, и тем не менее настоящая…
— Ты это сделала.
Это не вопрос.
— Ты смогла его исцелить.
Дэннис выпрямляется во весь рост и делает всего шаг, но этого оказывается достаточно, чтобы между нами почти не осталось пространства.
Запахи розмарина, полыни и мяты обрушиваются на меня с такой яростью, что начинает кружиться голова, и я вспоминаю, что в прошлый раз из-за этого я оступилась и упала бы, не поддержи меня Дэннис под локоть. Тогда, на Нимфее, мы оказались так же непозволительно близко — прямо как сейчас, дышать было тоже трудно, а потом дыхание вообще прервалось, когда взгляд парня опустился к моим губам…
Вновь возникает такое же напряжение, что появилось и когда Дэннис обнял меня. От его рук и тела некуда было деться. У него оказались очень сильные, но нежные руки, которые сжали меня в объятиях так осторожно, словно я могла рассыпаться от одного лишь прикосновения. А когда парень отстранился, на меня обрушилась пустота.
Так не должно быть. Я не должна это чувствовать. И не должна хотеть, чтобы это повторилось.
Замечаю, как нервно дёргается его кадык, прежде чем он шепчет:
— Спасибо.
И его ищущий взгляд вновь спускается к моим губам…
— Алану можно будет доверять, только если… — звонкий голос Даны обрывается на половине фразы, когда она стремительно входит в комнату, а затем замирает на пороге, глядя на нас, и мы с Дэннисом, не сговариваясь, отшатываемся друг от друга и оборачиваемся к полкам, вперяя взгляды в горшки с растениями.
— Если завтра утром люди Бронсона нас не схватят, — гораздо тише и с меньшим воодушевлением заканчивает предложение Дана, подходя к нам, но мои щёки пылают, и я не нахожу в себе сил взглянуть на девушку.