Клеймо змея
Шрифт:
Больше всего Цеенор-Зера опасался, что атлант сразу умрет от страха, как это было с некоторыми из племени пиктов, и тогда он не успеет насладиться мучениями варвара. Но охнула и безжизненно замерла распростертая на траве голая девица, а атлант только упрямо тряхнул густой гривой спутанных длинных волос и выхватил меч, висевший до этого у него на поясе.
Никто еще не встречал вызов с таким бесстрашием, отметил Цеенор-Зера, хотя от его взгляда не укрылось и движение левой руки атланта, с суеверным страхом вцепившейся в оберег, свисавший на мощную грудь на кожаном шнурке. Воин закричал, какая-то ритуальная фраза на родном языке, судя по всему, должна была придать ему силу в борьбе, но первым он не решался вступить в схватку, а шаг за шагом отступал спиной
С легким шуршанием Цеенор-Зера скользнул по траве и отрезал ему путь к отступлению – воину ничего не оставалось, как развернуться спиной к лесу, чтобы не пропустить маневр чешуйчатолицего демона. И тогда меч атланта взмыл в воздух и устремился на Цеенор-Зера. Движение вышло стремительное, острие едва слышно просвистело, и любой другой соперник, скорее всего, уже лишился бы головы, но валузиец легко уклонился едва уловимым движением и даже мягко отвел в сторону перепончатой рукой страшное лезвие боевого меча. Воин еще не догадывался, как беспощадно разит эта перепонка.
Первая неудача не смутила атланта. Немного пригнувшись и расставив в стороны руки, он кружил вокруг, делая ложные выпады, пока меч его не устремился вперед с быстротой молнии, нацеливаясь острием прямо в грудь Цеенор-Зера. И снова меч пронзил пустой воздух, но не успел воин возвратить руку, как валузиец коротким движением смертоносной перепонки ударил его сверху по запястью.
Яростный рев вырвался из груди варвара, потому что кость его хрустнула, и кисть отлетела в сторону, не переставая крепко сжимать рукоятку меча. Левой рукой он судорожно сжал обрубок правой, из которой хлынула кровь, и во весь голос что-то завопил на своем наречии, обращаясь в сторону поляны. Даже в туманной темноте было заметно, как побледнело от боли его смуглое лицо. Он пятился назад, спиной к лесу, и с безумным взором выкрикивал какие-то проклятия. Но неожиданно нога его наткнулась на тело пиктской молодицы, безжизненно раскинувшейся на влажной траве, – атлант споткнулся, потерял равновесие и опрокинулся навзничь.
Тут на него бросился Цеенор-Зера. Никого еще он не убивал с такой яростью и не получал большего наслаждения, направляя теплые кровавые струи, льющиеся из пульсирующего сердца прямо к себе в глотку. Валузиец слышал, как притих ночной лес, как смолкли все звуки, когда он с жадным урчанием лакал кровь атланта. Через несколько мгновений он почувствовал, как Красный Хрусталь начал жадно впитывать капли и словно вспыхнул внутри его тела, отчего грудь стала излучать рубиновый свет.
Взмокшие от расправы над пиктами атланты услышали истошные крики своего соплеменника, но когда они прибежали к лесу, ужасающая фигура Цеенор-Зера уже скрылась за деревьями. Даже закаленные воины, немало за свою жизнь повидавшие в набегах на чужеземные края, в сильнейшем потрясении остановились на опушке.
Примятая трава явно говорила о короткой жестокой схватке, меч доблестного воина валялся на земле, и его крепко сжимала рука, отрубленная каким-то острым оружием. Но пальцы мертвой девушки, лежащей рядом, явно не держали никогда грозного меча, способного в один момент отсечь мускулистую кисть воина. Грудь его была залита и представляла собой одну огромную рану, точно кто-то топором разрубил ребра и раздвинул их в стороны.
Не сразу атланты отыскали в темноте оберег воина. Амулет был рассечен точно пополам, и обе половины валялись на траве. Но больше всего потрясло угрюмых атлантов то, что на щеке убитого темнело непонятное пятно, напоминавшее выжженное раскаленной медью клеймо…
Цеенор-Зера спешил к своему подземному дворцу, и снова лесные жители цепенели от страха при его приближении. Он торопился вернуться в свое логово и знал, что жить ему осталось только до рассвета. Трубный глас с небес должен был застать его с первым лучом зари и погрузить в новый тысячелетний сон, обречь на новое мучительное заключение в темнице собственной памяти.
Двенадцать
До этого момента он не спускался вниз, не заглядывал в свои чертоги, безмолвно темнеющие в глубине подземелья. Дворец даже после катастрофического падения в разверстую гортань огромной трещины полностью сохранился. Цеенор-Зера спускался по скользким каменным лестницам и попадал в скрытые галереи, запутанные переходы и покои, расположенные на разных уровнях. Почти все строение осталось целым. Сгнили ткани, закрывавшие во времена Валузии гигантские ниши, – эти ткани были покрыты особым черным лаком и для неопытного посетителя всегда выглядели точно таким же мрамором, из которого был возведен дворец. Не горели факелы в низких арках, и их свет не мерцал отражениями в полированных мозаиках куполов. Но сам дворец стоял как прежде.
Глаза Цеенор-Зера настолько хорошо видели в темноте, что он мог свободно передвигаться по лабиринту каменной бездны. Бесшумно отодвигались в стороны треугольные двери, перед ним открывались все новые покои. Мебель и украшения покоев изготавливались из мрамора или из драгоценных камней, поэтому почти все осталось на своих местах, и только было покрыто тысячелетним слоем влажной слизи. Цеенор-Зера подошел к одному лестничному пролету, словно ведущему в стену, и вперился взглядом в черный камень. Перед ним был вход в Сокровищницу, расположенную в самом сердце дворца-кристалла. Раньше этот проход был затянут тканью, и никто из дворцовой челяди даже не догадывался, что в нескольких шагах от главного туннеля, по которому ежедневно сновали толпы царедворцев и охранников, в нескольких шагах от украшенной резьбой стены хранятся сказочные несметные богатства.
Тысячу лет назад мало кому было дозволено приближаться к этому залу с круглым куполом. В Сокровищнице никогда не было окон, а сплошные стены, усеянные бесчисленным множеством: крюков, были сплошь покрыты украшениями и красочно отделанным оружием. С черных стен словно стекали гигантские струи жемчужных ожерелий и драгоценных поясов из самых красивых глубоководных кораллов, алмазные змеевидные диадемы и бирюзовые венцы, сапфировые браслеты и золотые плетеные кольчуги.
В центре раньше красовалась огромная статуя, изображающая Бога-Прародителя Цатогуа. Его тело было сделано из искусно отшлифованных жемчужин, а на голове бога покоилась Корона Кобры. Семь глаз Цатогуа, семь самых крупных алмазов, день и ночь следили за каждым, кто проникал внутрь Сокровищницы, но Верховный Жрец Вероломно похитил главную реликвию: Валузии и увез ее на корабле, направившемся вглубь бескрайней морской пустыни.
Что произошло с Короной Кобры, Цеенор-Зера не мог даже представить.
Покоилась ли она на дне моря? Украшала голову какого-нибудь правителя? Корона Кобры, свившаяся кольцами золотая змея, украшенная огромным множеством алмазов, обладала магическими свойствами – она позволяла ее владельцу управлять сознанием других людей, потому что мысли и желания любого человека становились так же ясны носившему, словно если бы они были высказаны вслух.
Жрец забрал не только Корону Кобры. Вместе с реликвией из Сокровищницы исчезли многие драгоценности. Изображение бога Цатогуа лишилось своей семиокой головы, пропали многие ларцы, но все равно хранилище по-прежнему вмещало в себе огромные богатства. Только зачем они теперь были нужны Цеенор-Зера?