Клиент
Шрифт:
Еще через несколько секунд вошел сержант Харди и сел в кресло для свидетелей. Он был при полном параде. Поудобнее устроив свой широкий зад в кресле, он приготовился отвечать на вопросы. Но Финк застыл, боясь начать без соответствующего указания судьи.
Судья Рузвельт подкатился на своем стуле поближе и принялся внимательно разглядывать Харди. Что-то привлекло его внимание, а Харди, как жирная гусеница, сидел на стуле, не придавая особого значения тому, что судья находится от него на расстоянии нескольких дюймов.
– Зачем у вас пистолет? – спросил Гарри.
– Ну, я...
– Вы на дежурстве или нет, сержант Харди?
– Нет.
– Тогда зачем на вас форма и почему, во имя всего святого, вы явились ко мне в зал заседаний с пистолетом?
Впервые за много часов Марк улыбнулся. Судебный пристав сообразил, в чем дело, и быстро направился к свидетельскому креслу, а Харди тем временем дергал за ремень, снимая кобуру. Судебный пристав унес ее прочь с таким видом, будто это было орудие убийства.
– Вы когда-нибудь давали показания в суде? – спросил Гарри.
Харди глупо улыбнулся и сказал:
– Да, сэр, много раз.
– В самом деле?
– Да, сэр, много раз.
– И как много раз вы давали показания, имея при себе оружие?
– Извините, Ваша Честь. – Гарри расслабился, взглянул на Финка и махнул рукой в сторону Харди, как бы давая ему “добро”. Финк провел много часов в залах заседаний за последние двадцать лет и гордился своим умением вести дела в суде. Его послужной список был достаточно внушительным. Он был бойким, умел складно говорить и был скор на подъем.
Но он плохо соображал сидя. Допрашивать свидетеля сидя – странный способ выяснить правду. Он было вскочил на ноги, но спохватился, сел и вцепился в свой блокнот. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Назовите свое имя для протокола, – быстро попросил он.
– Сержант Мило Харди, полицейское управление Мемфиса.
– Ваш адрес?
Гарри поднял руку, не дав Харди ответить.
– Мистер Финк, зачем вам нужно знать, где этот человек живет?
Финк изумленно уставился на него.
– Полагаю, Ваша Честь, это обычный вопрос.
– А вы знаете, как я ненавижу обычные вопросы, мистер Финк?
– Начинаю понимать.
– Обычные вопросы никуда нас не приведут, мистер Финк. На обычные вопросы тратятся часы драгоценного времени. Чтоб больше ни одного обычного вопроса. Прошу вас.
– Да, Ваша Честь. Я постараюсь.
– Я понимаю, это сложно.
Финк взглянул на Харди и изо всех сил старался придумать какой-нибудь блестящий оригинальный вопрос.
– Сержант, в прошлый понедельник вас отправили на место, где происходила стрельба?
Гарри снова поднял руку, и Финк повесил голову.
– Мистер Финк, я не знаю, как вы там ведете судебное заседание у себя в Новом Орлеане, но здесь, в Мемфисе, мы обычно просим наших свидетелей поклясться, что они будут говорить правду, прежде чем начать задавать им вопросы. Это называется “привести к присяге”. Когда-нибудь о таком
Финк потер виски и сказал:
– Да, сэр. Пожалуйста, разрешите привести свидетеля к присяге.
Пожилая женщина, сидящая за столом, неожиданно оживилась. Она вскочила на ноги и громко закричала, хотя Харди находился от нее всего в пятнадцати футах, если не меньше.
– Поднимите вашу правую руку!
Харди выполнил указание и поклялся говорить только правду. Она вернулась на свое место и снова задремала.
– А теперь, мистер Финк, продолжайте, – сказал Гарри с ехидной улыбкой, довольный, что ему удалось застать Финка врасплох. Он откинулся в массивном кресле и принялся внимательно слушать быстрый обмен вопросами и ответами.
Харди отвечал охотно и, стараясь угодить, приводил малейшие подробности. Он описал сцену самоубийства, положение тела, состояние машины. Есть фотографии, если Его Честь пожелает с ними познакомиться. “Его Честь” отказался. Они не имеют никакого отношения к делу. Харди представил запись телефонного разговора Марка с номером 911 и предложил прослушать пленку, если Его Честь пожелает. Нет, сказал “Его Честь”.
Затем Харди с большим воодушевлением описал, как поймал Марка в лесу недалеко от места самоубийства, затем рассказал об их разговорах в трейлере, по дороге в больницу и за ужином в кафетерии. Он сообщил, что нутром чувствовал: Марк не говорил полной правды. В рассказе мальчика концы с концами не сходились, так что, умело и ненавязчиво задавая вопросы, Харди удалось обнаружить в повествовании Марка много дыр.
Уличить его во вранье было несложно. Мальчик говорил, что они с братом наткнулись на машину и мертвеца, что они не слышали выстрелов, что они просто играли в лесу, занимались своими делами и случайно обнаружили тело. Разумеется, все это было неправдой, что прозорливый Харди немедленно обнаружил.
С большими подробностями Харди описал состояние лица Марка, опухший глаз и разбитую губу, кровь вокруг рта. Мальчик сказал, что подрался в школе: еще одна маленькая ложь.
Через полчаса Харди выбился из сил, и Финк перехватил инициативу. Реджи отказалась от перекрестного допроса, так что, когда Харди встал и вышел из комнаты, ни у кого из присутствующих не осталось сомнений, что Марк Свей врун, пытавшийся надуть полицейских. Хуже некуда.
Когда судья спросил Реджи, есть ли у нее вопросы к сержанту Харди, она просто ответила:
– У меня не было времени подготовиться к допросу этого свидетеля.
Следующим вызвали Мактьюна. Он поклялся говорить только правду и сел в свидетельское кресло. Реджи медленно полезла в портфель и достала оттуда кассету. Она подержала ее в руке, а когда Мактьюн взглянул на нее, постучала ею по блокноту. Мактьюн закрыл глаза.
Она аккуратно положила кассету на блокнот и принялась обводить ее контуры карандашом.
Финн задавал четкие и быстрые вопросы, поскольку уже несколько привык избегать вопросов не по существу. Такое экономное обращение со словами было для него внове, и чем больше он практиковался, тем больше ему это нравилось.