Клиент
Шрифт:
Мактьюн подозревал, что миссис Реджи Лав прибудет незамедлительно, поскольку ее клиента выхватили у нее из-под носа, и будет в большом гневе, когда увидит его. Может, она поймет, что все эти юридические хитрости были задуманы в Новом Орлеане, не в Мемфисе, и уж, разумеется, не в его офисе. Не может же она не понять, что он, Мактьюн, просто один из исполнителей, делает, что ему говорят сверху. Вот если бы не попадаться ей на глаза до самого начала слушания!
Не тут-то было. Открыв дверь и выйдя в холл, Мактьюн оказался лицом к лицу с Реджи. За ее спиной стоял Клинт. Она сразу его заметила, и уже в следующую секунду он был прижат к стенке. Она приблизила к нему взволнованное лицо.
– Доброе
– Реджи, Мактьюн.
– Доброе утро, Реджи.
– Кто здесь, кроме вас?
– Простите?
– Ваша шайка, ваша маленькая банда, ваша группка правительственных конспираторов. Кто еще здесь? Тайны в этом никакой не было. Он мог ей ответить.
– Джордж Орд, Томас Финк из Нового Орлеана и К.О.Льюис.
– Кто такой К.О.Льюис?
– Заместитель директора ФБР, из Вашингтона.
– Что ему здесь надо? – Вопросы были резкими, короткими, нацеленными, как стрела прямо в глаза Мактьюна. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и боялся пошевелиться, хотя и старался казаться равнодушным. Не дай Бог, Финк, или Орд, или, еще хуже, К.О.Льюис появятся сейчас в холле и увидят, как она на него насела. Ему никогда не оправдаться.
– Ну, я...
– Не заставляйте меня вспоминать о пленке, Мактьюн, – заметила она, так или иначе упомянув эту проклятую кассету. – Скажите мне правду.
Клинт стоял непосредственно за ее спиной с портфелем в руках и наблюдал за движением в холле. Он слегка удивился тому, как уверенно она напала на Мактьюна. Тот передернул плечами с таким видом, как будто он совсем забыл про пленку, но теперь, когда она ему напомнила...
– Я думаю, кто-то из офиса Фолтригга позвонил мистеру Льюису и попросил его приехать. Вот и все.
– Все? А вы, ребятки, сегодня накоротке не встречались с судьей Рузвельтом?
– Встречались.
– Мне вы позвонить забыли, не так ли?
– Гм, судья сказал, он сам вам позвонит.
– Понятно. Вы собираетесь давать показания во время этого коротенького слушания? – Она отступила на шаг, и Мактьюн вздохнул с облегчением.
– Мне придется давать показания, если меня вызовут в качестве свидетеля.
Она помахала пальцем у него перед носом. Ноготь был длинным, слегка загнутым, тщательно наманикюренным и покрашенным в красный цвет. Мактьюн с опаской следил за ним.
– Вы будете придерживаться фактов, понятно? Одна ложь, пусть самая незначительная, или какая-нибудь чушь, сказанная судье в личных целях, одно замечание во вред моему клиенту, и я перекрою вам кислород, Мактьюн. Я ясно выражаюсь?
Он продолжал улыбаться и поглядывал то налево, то направо, как будто она была приятелем, с которым он слегка повздорил.
– Понятно, – сказал он, улыбаясь.
Реджи повернулась и удалилась. Клинт за ней. Мактьюн повернулся и снова нырнул в комнату для отдыха, хотя был уверен, что если ей что-то понадобится, она последует за ним и туда.
– Я не понял, о чем шла речь, – пожал плечами Клинт.
– Стимулирую его честность. – Они пробирались сквозь толпу, обычную для такого рода судов, – люди, защищающие свои родительские права, отцы малолетних правонарушителей, дети, попавшие в беду, и их адвокаты. Все они расположились небольшими группками в холле.
– Что это за пленка?
– А я тебе не рассказывала?
– Нет.
– Дам потом послушать. Придешь в экстаз. – Она открыла дверь с надписью “СУДЬЯ ГАРРИ М. РУЗВЕЛЬТ”, и они очутились в маленьком, тесном офисе, где в центре стояли четыре стола, а по стенам – полки с делами. Реджи направилась прямиком к первому столу. Там за машинкой сидела хорошенькая чернокожая девушка. Табличка на ее столе возвещала, что ее зовут Марсия Риггл. Она прервала работу и улыбнулась.
– Привет, Реджи.
– Привет,
В дни рождения Марсия получала цветы от адвокатской конторы Реджи Лав, а на Рождество – шоколадные конфеты. Она была правой рукой Гарри Рузвельта, который сам настолько перерабатывал, что забывал какие-то устные обещания, встречи и годовщины. Зато все помнила Марсия. Два года назад Реджи занималась ее разводом. Мамаша Лав готовила ей запеканку.
– Он в суде. Освободится через несколько минут. Тебе назначено на полдень, верно?
– Так мне передали.
– Он все утро пытался до тебя дозвониться.
– Но не дозвонился. Я подожду у него в кабинете.
– Конечно. Хочешь бутерброд? Я сейчас буду заказывать ему ленч.
– Нет, спасибо. – Реджи взяла у Клинта портфель и попросила его посидеть в холле и подождать Марка. Было без двадцати двенадцать, его скоро должны были привезти.
Марсия протянула ей экземпляр заявления, и Реджи вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
* * *
Гарри и Айрин Рузвельт тоже бывали гостями в доме мамаши Лав. Ведь немногие адвокаты в Мемфисе проводили в суде по делам несовершеннолетних столько времени, сколько проводила там Реджи. За последние четыре года их официальные отношения переросли во взаимное уважение и дружбу. Пожалуй, единственное, что получила Реджи при разводе с Кардони, были четыре сезонных билета на баскетбол в Мемфисе. Поэтому троица – Гарри, Айрин и Реджи – вместе побывали на многих играх в Мемфисе. Иногда к ним присоединялся Эллиот Левин или кто-нибудь другой из друзей-мужчин Реджи. После игры они обычно шли в кафе “Пибоди”, где ели сырный пирог, или, в зависимости от настроения Гарри, иногда ужинали в ресторане “У Гризанти” в центре города. Гарри постоянно быль голоден и всегда думал о еде. Айрин беспокоил его вес, поэтому он из духа противоречия ел еще больше. Реджи иногда шутила с ним на эту тему, но каждый раз, как она заговаривала о фунтах или калориях, он немедленно осведомлялся о мамаше Лав и ее макаронах, сырах и пирогах.
Судьи тоже люди. Им тоже нужны друзья. Но он мог ужинать с Реджи Лав, общаться с ней или с любым другим адвокатом и сохранять независимость своих суждений по юридическим вопросам.
В который раз она с изумлением разглядывала организованный хаос в его кабинете. Пол был покрыт старым светлым ковром, на нем аккуратными стопками были разложены книги и справочники, в которых сконцентрировалась вся законодательная мудрость. Каждая стопка не превышала высоты двенадцати дюймов. По стенам расположились провисшие полки, но книг на них не было видно из-за справочников и других юридических материалов и памяток, уложенных перед книгами и грозящих в любой момент свалиться на пол. Кругом были расставлены и разложены папки с делами. Перед столом приютились три старых деревянных стула. На одном тоже лежали папки с делами. Папки лежали и под другим стулом. Один стул пока был свободен, но, несомненно, к концу дня будет использован в качестве места для размещения еще чего-нибудь. Она села на этот стул и оглядела стол.
Хотя предполагалось, что он был сделан из дерева, заметить это оказалось затруднительно, поскольку видны были только передние и боковые панели. Верх стола вполне мог быть из кожи или стекла, никто не знал точно. Сам Гарри давно забыл, как выглядит доска его стола, потому что по нему ровными рядами и стопками в восемь дюймов высотой Марсия укладывала различные юридические документы. Двенадцать дюймов – на полу, восемь дюймов – на столе. Под этими стопками лежал огромный календарь, который Гарри когда-то разрисовал, слушая тоскливые объяснения адвокатов. Под календарем – “терра инкогнита”, полная неизвестность. Даже Марсия боялась заглянуть глубже.